Глупцы утверждают, что мир имеет форму шара – чушь! Вселенная – пирамида, и, чтобы разрушить её, нужно точить основание… А чтобы потом оказаться на вершине, надо строить самому и с самого начала всё держать под контролем. А чтобы держать под контролем, надо всё видеть и всё знать. Хотя Великолепный в этом смысле был не промах, ну и где он теперь… Может быть, плюнуть на всё, купить корабль и отправиться на юг. Там, если верить Хаффизу, у магов свои фокусы, и, если их потрясти как следует, можно самому попробовать докопаться до Небытия. Докопаться и начать всё сначала – всё равно от него, от начала, никто далеко не ушёл. Плохо, что вовремя не сообразил Око себе урвать. Капитан Симба за бесценок предлагал всем подряд, а потом отдал в Чертог – подношение, понимаешь, сделал морской деве Хлое. Жрецы тоже сначала брать не хотели и потом только врубились, что этот зелёный камушек размером с пару гусиных яиц, если попросить как следует, может показать, что творится за сотни лиг. И главное, что захотел, то и увидел… Собиратели Пены половину добычи отдать теперь готовы, чтобы жрецы попросили Око глянуть, куда плыть, чтобы вернуться не пустыми и целыми.
За окном послышался шум пьяной драки, но быстро стих, уступая место стуку колотушек караульщиков. Где-то тявкнула собака, но тут же лай сменился визгом – видимо, хозяин навёл порядок в доме. Хач решил было вздремнуть, пока не явились Кунтыш со жрецом и Оком, но сон не шёл. Давно уже не шёл сон к Кабатчику, с тех самых пор, когда Гейра сниться перестала, с тех пор, как выветрилось из сознания ощущение, что вот-вот потайная дверца, ведущая к источнику сил и величия, отворится, с тех пор, как не пришла вовремя долгожданная весть о кровавой битве на границе Холм-Дола и Холм-Ала…
Можно было, конечно, погрузиться в любой из тех бесчисленных миров, созданных воображением, и там прожить не одну – сотни жизней, даже после того, как это тело пожрут могильные черви. Но это забава для мелюзги, для недоносков, не знающих вкуса истинной Свободы, сладости Власти, восторга Творчества, всего того, что, в конце концов, дарует утоление Жажды.
На сторожевой башне ударил колокол – закончилась первая ночная стража, началась вторая. Сейчас этот жрец со странным именем Иххай, коротавший половину ночи возле ларца с Оком, отчаянно торгуется со сменщиком, сколько слитков стоит его молчание – два или три. Но долго торговаться ему некогда, и он, конечно, отдаст три. Семь у него останется, потому что Кунтыш, конечно, пять слитков оставил себе… Впрочем, какая разница – каждый зарабатывает как может. Хотя зачем ему такое богатство? На пять слитков можно купить неплохого скакуна и полный воинский доспех, не считая меча из волокнистой стали, который один столько стоит. Не так он прост, этот ворюга, как хочет казаться…
Когда послышался осторожный стук в дверь, Хач уже почти задремал, пересчитывая, чего и сколько сможет купить Кунтыш на своё вознаграждение, если по какой-то нелепой случайности останется жив. В кладовке зашевелился однорукий Тромп, но Кабатчик мысленно приказал ему проснуться, но пока не подниматься и только после этого отозвался:
– Не заперто…
Первым вошёл Кунтыш, подбирая полы длинной накидки, как будто боялся вляпаться в какие-нибудь нечистоты, за ним, храня на лице надменное выражение, появился упитанный жрец в тесном камзоле явно с чужого плеча.
– Почтенный Хач – вот. – Кунтыш указал на жреца и слегка поклонился, одновременно протягивая сложенные лодочкой ладони.
– Сначала Око, – потребовал Кабатчик, всем своим видом давая понять, что платить раньше времени не собирается.
– Серьёзные партнёры должны доверять друг другу, – заявил жрец, не меняя выражения лица. Он развязал узел, свисающий с пояса, и извлёк оттуда песочные часы и камень. – За отдельную плату я могу рассказать, как пользоваться Оком…
– Обойдусь, – прервал его Хач, выкладывая золото на стол.
– Ну, обходись. – Жрец положил камень перед Кабатчиком, а рядом поставил песочные часы. – У тебя время – до последней песчинки. – Он тут же уселся за соседний столик, брезгливо отодвинув от себя чью-то недопитую кружку. Кунтыш присел рядом, не отрывая взгляда от Кабатчика, как будто тот собирался показывать фокусы на потеху публике.
– И вы что – всё время собрались тут сидеть? – поинтересовался Хач.
– Око морской девы всегда должно находиться под неусыпным взором жрецов-хранителей, – сообщил Иххай, борясь с предательским зевком. – Особенно если оно вне Чертога.
Всё. Нельзя слишком долго испытывать терпение Избранных! Хач звякнул колокольчиком, и дверь подсобки в тот же миг с треском распахнулась. Однорукий Тромп, стоя в тёмном проёме с тесаком, тускло поблескивающем в полумраке, терпеливо ждал приказаний. Его преданность стоила две малых унции клейменого золота в месяц, и у него даже не могло возникнуть мысли, что кто-то предложит ему больше.
– Проводи гостей в погреб, – приказал Хач, и через мгновение Тромп уже держал за загривок Кунтыша, который расторопно метнулся к выходу, когда Кабатчик ещё не закончил говорить.
– Это тебе дорого обойдётся, кабатчик, – пообещал жрец, продолжая неподвижно сидеть на своём месте. – Мой сменщик знает, куда мы пошли. На рассвете тебе перережут глотку, а твоя забегаловка отойдёт Чертогу.
Он наверняка говорил бы долго и убедительно, но удар кулака по темечку лишил его такой возможности. Тромп отодвинул один из столов, стоявших у стенки, открыл небольшую железную дверцу и одного за другим отправил в образовавшийся проход обоих посетителей.
– И сам иди с ними, – приказал Хач, бросив своему работнику один из слитков, лежавших на столе. – Присмотри, чтобы дорогих вин не трогали, а кислушку пусть хлещут, если очухаются.
Как только дверца за Тромпом закрылась, Кабатчик осторожно взял Око и начал внимательно рассматривать мелкие сверкающие грани. Неведомый ювелир работал, похоже, над ним не один год, если, конечно, здесь не обошлось без ведовства. И вдруг из бликов, сверкающих на гранях, начали складываться знаки Зеркального письма, послышались звуки – те самые, что когда-то издавали Гордые Духи, когда проступили к Разрушению мира, который сковал тягостными законами и обременительными правилами всякого, кто поселился в нём волей Небесного Тирана. На такую удачу Хач даже и не рассчитывал – теперь в его руках было то, чем даже Великолепный, Сиятельный Морох, не обладал никогда. Око Хлои – ха-ха! Хлоя ещё под стол пешком ходила, когда этот камушек наводил ужас на одни народы и заставлял поклоняться другие! Сам Луциф, сам Светоносный полировал эти грани чёрной пылью Небытия. А когда небесная битва завершилась и Гордые Духи оказались в Узилище, Светоносный как-то успел оставить этот камень здесь, в мире, постоянно стоящем на грани Хаоса, но никак не переступающим её. Это действительно Око, но жрецам открылось только одно его свойство… Впрочем, и им стоило воспользоваться – слишком много вопросов накопилось за последние месяцы, и ответы, пусть даже самые угрожающие, станут живительной каплей на пути к утолению Жажды. Интересно, что сейчас поделывают остальные Избранные?
– Щарап… – прошептал Хач и тут же увидел мелко нарезанное тело старухи, а потом – густой чёрный дым погребального костра, возле которого почему-то стояли Служители.
