Загонщики держались на почтительном расстоянии, заботясь лишь о том, чтобы не выпустить лорда из виду. Их кони тяжело дышали после долгой и бессмысленной ночной скачки через дебри, и даже Грум фыркал как-то неодобрительно, стоя поперёк едва заметной звериной тропы, на которой остывали волчьи следы.
– Возвращаемся, – бросил лорд через плечо и начал неторопливо разворачивать коня в сторону замка.
Юм отпустил поводья, доверив Груму самому выбирать дорогу. Видя, что лорд не в настроении, никто не смел вымолвить ни слова – слышался только хруст оголённых веток и неторопливый стук подков о землю, уже прихваченную лёгким морозцем. Интересно, чем отметит летописец этот день? «7-го дня месяца Ливня года 712 от Великого Похода лорды двенадцати Холмов охотились на белых вепрей. Никто из них белого вепря не добыл, поскольку белых вепрей во всех лесах от Северной гряды до земель прибрежных варваров не осталось…»
Уже прошлогодняя охота, на которую Юм отправился сразу же после возвращения из полуразрушенного Корса, окончилась ничем – удалось подстрелить полдюжины волков и загнать несколько обычных бурых вепрей. Тогда же Лом Тарл, двоюродный дядя бывшего лорда Холм-Ала, одержавший верх в борьбе за престол, вторгся в земли саабов, чтобы там продолжить охоту, но вся его свита бесследно исчезла, а самого лорда, связанного по рукам и ногам, варвары подбросили в ров одной из пограничных крепостей. При нём была записка с предупреждением, мол, в другой раз голову пришлём отдельно от остального.
Впрочем, большой беды не было в том, что все лорды остались без добычи – было бы хуже, если б кто-то добыл белого вепря, а кто-то другой – нет. Появился бы лишний повод для зависти и раздоров, одни лорды начали бы презирать других. А теперь что? Были белые вепри в лесах Холмов, а теперь их не стало – вот и всё. В конце концов, и без этой семисотлетней традиции у каждого из лордов найдётся способ показать своё мужество и волю.
– Я слышал, мой лорд, что ваш отец собирается прибыть завтра. – Герольд то ли решил развлечь Юма беседой, то ли сам заскучал.
– Да, голубь принёс весть, – неохотно отозвался Юм, не понимая, зачем Тоом задаёт вопрос, ответ на который и так знает.
– Осмелюсь заметить, что он, возможно, уже в замке…
Лорд оторвался от созерцания конской гривы и обнаружил, что до замка осталось проехать пару лиг полями, а сигнальный огонь над воротами пылает гораздо ярче, чем обычно, и высоко вверх вырываются белые искры.
Юм вдруг почувствовал, что скорая встреча с отцом радует его не так, как должна бы… Какой-то груз лежал на сердце с тех самых пор, как он вернулся домой, избежав пяти смертей. Не стало Сольвей, затерялась в бездне Небытия нимфа Ау, Герант отправился в странствие по бесчисленным мирам. Но ещё больше, чем эти потери, душу грызло ощущение, будто самое главное, что с ним произошло в этой жизни, уже позади – всё вместилось в первые двадцать лет, и теперь ему порой казалось, что он – старик, которому в тягость оставшиеся ему дни.
В полусотне локтей от ворот Грум сам ускорил бег, а вскоре с громким заливистым ржанием влетел на перекидной мост и промчался мимо стражников, охраняющих ворота. Конь явно почуял, кто стоит там, во внутреннем дворе замка.
Когда Служитель Эрл с Ойваном запрягали гарпию, Юм успел не только нанести последний визит лорду Холм-Эста, но и поручить дружинникам эллора Орвина позаботиться о Груме. Но конь тогда не пожелал возвращаться домой под чужим седлом и снова исчез, только спустя полгода он появился в Холм-Доле, оглашая громким ржанием окрестности замка. Как он нашёл дорогу, как смог почуять, где именно находится его хозяин, – всё это так и осталось тайной.
– Отец, почему ты сразу не прошёл в трапезную? – спросил Юм, слезая с коня, который тут же начал тыкаться мордой в грудь Служителя Эрла.
– Негоже гостю входить в дом, пока хозяин не вернулся.
– Это твой замок, отец, – отозвался Юм, и они обнялись. – По-моему, землепашцы до сих пор перед тобой охотнее ломают шапки, чем…
– Землепашцам всегда кажется, что раньше было лучше. Когда твой сын будет лордом, старики будут вспоминать времена Юма Бранборга, лорда Холм-Дола, при котором жизнь была легка и приятна, леса гуще, небо голубее, медовуха слаще.
Юм передал поводья конюху, потрепал коню гриву, и они с отцом направились в трапезную, где в очаге уже горело жаркое пламя, а на столе стояла бадейка горячего грога.
– А где Олф? – поинтересовался Служитель, усаживаясь на лавку поближе к огню.
– В Холм-Гранте. Там лорд Фертин никак не разметит новую границу с прибрежными варварами, – ответил Юм, разливая грог по кружкам. – А я думал, ты Карола привезёшь. Я его уже полгода не видел. Подрос уже, наверное…
– Сейчас уже погоды не те стоят, чтоб с дитём путешествовать. Да и мне ещё путь неблизкий. – Служитель едва заметно улыбнулся. – Давно бы сам приехал – три дня верхом, не торопясь. Карол… Не боязно тебе было сыну такое имя давать?
За семь веков, прошедших с того дня, когда Карол Безутешный привёл в эти северные земли свой народ, никто из лордов не смел в его честь называть своих сыновей – во-первых, судьбу лорда лордов никак нельзя было назвать счастливой, а во-вторых, это имя означало бы претензию на власть во всех Холмах. Назвать сына Каролом значило навлечь на него неприязнь знати, сделать слишком многих его врагами. Не потому ли отец ещё год назад настоял на том, чтобы его внук остался под защитой Храма?
– Ты сам говорил о пророчестве.
– Да, и могу повторить. Это записано в одной из самых древних книг Откровений: «И лорд, странствующий не по воле своей, войдёт к последней из Древних, и сын их обретёт власть и могущество, не сравнимое с тем, что было у древних властителей. И царствие его будет долгим, и с приходом его в мир начнётся новая эпоха…» Все приметы совпадают. А вот какова она будет, эта эпоха, какие перемены она принесёт – об этом там нет ни слова.
– Но вы же Служители! Служители… Вас же ведёт сам Творец. Вам же должно быть известно, кто мы, зачем мы. Мне Герант когда-то говорил, что вам известен смысл всего, что уже было, и всего, что будет.
Служитель Эрл долго смотрел на огонь, не говоря ни слова, а Юм терпеливо ждал, когда отец ответит. Он в глубине души надеялся, что в этом ответе обнаружится корень его тоски, от которой не было спасения ни в пирах, ни на охоте, ни в беседах со странниками и ведунами, ни в чтении древних манускриптов.
– Юм, ты, конечно, помнишь: когда не стало Ока Нечистого, пропал и Священный Посох.
– Да, помню. Разве такое забудешь…
– Так вот. Храм остался без своей главной святыни, и теперь Откровение нечасто посещает братьев. До сих пор Творец вёл нас за руку, оберегая от козней Небытия, но теперь Он оставляет нас наедине с нами самими. Ещё недавно любой Служитель мог прикосновением излечить телесную хворь, находил именно те слова, которые могут исцелить душу… Но теперь это дано немногим. А к тебе ещё народ не приходить на ведунов жаловаться?
