То же повторилось и в Форгле, и в Саоне. Едва пятнадцать десятков рекрутов соблазнились щедрыми посулами; а ведь легионное жалованье сейчас не шло ни в какое сравнение с тем, что получали ещё совсем недавно, в последний год правления предыдущего Императора.
За Саоном начались леса. Земля здесь родила плохо, несмотря на тёплый климат. Яблоки, вишни, груши принимались скверно, пшеница не достигала и колена взрослого человека. Между Саоном и Галаном вдоль Полуденного тракта лежали дикие лесистые края, с далеко разбросанными поселениями лесорубов, древоделей да постоялыми дворами и почтовыми станциями, редкой чередой выстроившимися вдоль большой дороги. К северу, почти до самого Поясного тракта, тянулись пустые земли, долгие унылые равнины, перемежавшиеся расплывшимися грядами древних холмов, поросших скудным, худосочным лесом. Владения иных баронов тут были размером с доброе королевство там, за Селиновым Валом, вот только у такого барона редко когда насчитывалось и пять десятков арендаторов. Довольствовался такой владетель обычно даже не замком, а простой башней в три этажа – на верхнем жил сам сеньор с семьёй, в среднем – слуги, там же хранились припасы, ну а внизу и вовсе по-простому держали скот, так что даже баронесса частенько садилась к корове с подойником, не кичась голубыми кровями.
Никто не мог сказать, коготь какой беды царапнул эту землю, поразив её бесплодием. Даже в годы, когда Север опустошал Смертный Ливень, собирая обильную дань, желающих перебраться в эти края почти не находилось – что тут делать, что есть-пить? Даже охота здесь отличалась бедностью.
Именно здесь, в краях, где поселения отстояли далеко друг от друга, и было настоящее приволье для пришедших с запада волчьих стай. Слухи, от которых трепетали Саон, Форгл и Сеген, шли как раз отсюда.
Легионы встретила угрюмая картина – запустение, разор, неприбранные тела возле брошенных изб с сорванными крышами. Волки резали скот не для еды, а, похоже, просто забавы ради. Уцелевшие жители сбивались вместе, наспех возводили, где только могли, палисады вокруг селений; при виде императорского поезда люди выбегали на Тракт, падая на колени и с мольбой протягивая руки; Император лишь гневно щурил глаза, глядя на тощих, почерневших с голодухи детишек, женщин, что казались глубокими старухами, не перевалив и на четвёртый десяток; мужчин, скорее напоминавших беглых каторжников, чем добрых и усердных имперских налогоплательщиков.
Как назло, волчьи стаи благоразумно не появлялись на виду, лишь преследуя проходившую армию издевательским дальним воем. Многие жители, доведённые до полного отчаяния, бросали дома и жалкий скарб, грузили на тележку то немногое, что могли увезти, сверху сажали детвору и сами впрягались в оглобли, следуя за уходящими на запад легионами. Ни проконсул Клавдий, ни даже сам Император ничего не могли с этим поделать. Войско просто не могло терять время на долгие и, возможно, бесплодные облавы.
Единственное, что оставалось во власти повелителя Мельина, – это дать бежанам место в середине войсковой колонны, чтобы никто не отстал. Остаться одному среди этих лесов, из глубины которых то и дело доносился глухой и низкий волчий вой, означало верную гибель.
В портовый город Галан армия вступила, отягощённая несколькими тысячами семей, бежавших от волчьей напасти.
Галан стоял на самой границе бесплодных земель. К юго-западу от него, за невысокими Ставийскими горами, лежали благословенные, плодородные области Пенного Клинка, иногда именовавшегося ещё и Полуденным. Там, во фруктовом саду Империи, простые крестьяне некогда жили зажиточнее многих северных баронов; до недавнего времени, пока не пришли пираты.
Морские разбойники знали, где можно поживиться. Деревни в дне пути от побережья вообще не имели никакой защиты; бароны южных земель содержали многочисленные дружины большей частью ради спеси и желания перещеголять соседа; тем не менее обилие оружной силы и обязанность сеньора хоть как-то, но защищать сервов и арендаторов дали возможность сэкономить на частоколах. Так, во всяком случае, думали тогда.
…Пираты появлялись внезапно, ночью или на рассвете, не обращая внимания на мелкие прибрежные деревушки, поднимались вверх по рекам. Дерзкими атаками захватывали города и городки. Находники хорошо понимали, что штурмовать укреплённые замки подобно смерти, и потому ограничивались только дозорами. Пока баронские дружины добирались к месту боя, грабители уже успевали скрыться с богатой добычей. И именно здесь, на Пенном Клинке, морские удальцы сумели создать первые несколько анклавов. Три портовых города с деревнями вокруг них с отчаяния переметнулись под власть пиратов. Предводители захватчиков старались дать овцам обрасти шерстью, прежде чем стричь их наголо, – жителей обязали лишь продовольственными поставками. Даже денежные мыта не взимались.
Оставленные для охраны побережья легионы растянулись на широком фронте. Отдельные когорты прикрывали десятки лиг взморья и, само собой, не могли поспеть всюду. Бароны предались Конгрегации и предпочитали договариваться с пиратами, а не противостоять им. Вступить в пределы Пенного Клинка означало войну, долгую, затяжную и без надежды на скорый успех.
Полуденный тракт здесь начинал загибаться к северо-западу, устремляясь прямиком к Мельину. Сердце Империи. Её коренные земли. Те, с которых начинали первые Императоры, после того как полудикие пришельцы, уцелев в битве на Берегу Черепов, сломили сопротивление старых хозяев этих мест. Здесь вволю погуляли беды и несчастия недавних лет. Тут пронеслось всепожирающее облако саранчи, здесь разбойничали волчьи стаи и не осталось настоящих магов, что могли вызвать дождь посреди свирепой засухи или, напротив, очистить небеса во время сенокоса. Многие молодые мужчины уже вступили в легионы во время войны с Радугой. Рассчитывать на пополнение не приходилось, но люди всё-таки присоединялись. Понемногу легионы латали прорехи в рядах.
Слухи о победе Императора разнеслись быстро и далеко. Мятежные бароны поспешили убраться восвояси, армия Императора без боя заняла несколько важных замков на Полуденном тракте.
А потом передовой дозор доложил, что Тракт преградила армия мятежников.
Известие доставил Марий. Молодой баронет – впрочем, нет, уже полноправный барон – явился к Императору в сопровождении двух Вольных. Это сильно смахивало на конвой, однако юноша изо всех сил старался делать вид, будто ничего не замечает.
– Мой Император. Войско Конгрегации в двух лигах от нас. Они заняли позицию… – Марий поискал взглядом карту. – На холмистой гряде, местные жители называют её Ягодной. Дорога проходит между двух склонов. Перегорожена баррикадой в полтора моих роста. Выкопан также ров. На холмах – палисады, плетни, так, так и вот так… – конец ножен быстро набрасывал в пыли примерный план поля боя. – Мы подобрались так близко, как только смогли. Там не меньше десяти тысяч пехоты и столько же конницы. Баронской конницы, – зачем-то уточнил он.
– На что они рассчитывают? – вполголоса заметил Клавдий. – У нас пять легионов, гномий хирд… больше чем полуторное превосходство, даже если не посылать в бой новобранцев.
– Полагаю, другая их армия выдвигается к Мельину, – проговорил Император, склоняясь над картой.
