Черноволосая эльфийка осторожно коснулась его плеча – словно гибкая лесная ветка.
– Я чувствую недоброе. – Голос её задрожал, глаза набрякли слезами. – Мне кажется… пора уходить. И чем скорее, тем лучше.
– Я знаю, – выдохнул Фесс. – Некрополи не любят, когда с ними обращаются таким образом. Но за скамаров я спокоен. Во всяком случае, пока не пробудились… – Он осёкся, потому что именно в этот момент песок под его ногами вздрогнул, а внутреннего слуха достиг неразличимый для прочих глухой не то стон, не то рёв. Полный, впрочем, не угрозы, а смертной муки и неизбывного желания отомстить. Однако он шёл как раз оттуда, где в подземной крипте стояли три исполинских нечеловеческих саркофага, а меж ними – один совсем небольшой по сравнению с ними, но чью крышку крепили к полу толстенные якорные цепи.
Длилось это несколько мгновений, не более; потом всё утихло.
Фесс облегчённо вытер пот со лба. Нет, хранящие некрополь заклинания пока ещё крепки. Дремлющие здесь бестии, кем бы они ни были, вырваться на свободу пока что не могут.
Пока что не могут… Но неужели салладорцы оказались настолько глупы, что всерьёз попытались взломать древние чары, хранящие покой их собственной страны? Или думали найти способ отвести беду от своих владений, натравить пробуждённых на соседей?
От некрополя скакала, торопя коней, небольшая кучка всадников. Главарь скамаров собственной персоной и его ближние телохранители.
– Ну, спасибо тебе, некромант! – Разбойничий вожак ловко соскочил с лошади и протянул магу руку: – Выполнил ты своё Слово. Недаром говорят – Слово некроманта крепче камня. Выходит, не врали. Возьми от меня вот это – на память. Это, разумеется, кроме того золота, что сможешь унести или увезти. – Разбойник хохотнул. – Видишь, каким я добрым бываю, если удача в руки плывёт!
Он показно-широким движением сбросил тряпицу, и на мозолистой крепкой ладони засверкало кольцо. Из красного салладорского золота. Широкое, тяжёлое, по внешней стороне вились тонкие гномьи руны, в оправе – смыкающемся кулаке – мелькнул искусно обработанный рубин, выполненный в виде человеческого черепа.
– Мне принесли, – небрежно пояснил скамар. – Из своей доли отдаю. Как увидел, сразу понял – оно, для чародея нашего подарок! Всё остальное, что сам себе наберёшь – это добыча, её и спустишь, и на девок промотаешь, – он скабрёзно подмигнул холодно молчавшей эльфийке, – а подарок – он подарок и есть. С ним-то настоящие люди никогда не расстанутся. Храни, некромант. Носи на память о вольных скамарах. Позвал бы я тебя с нами вернуться да навсегда в наших краях остаться, но знаю – тебе покоя на одном месте не будет, всё странствовать тебя тянуть станет… ладно, ещё потолковать время будет. Мне возвращаться пора, а то как бы мои молодцы кровь друг другу не пустили. – Разбойник гибким движением взлетел в седло, дал коню шпоры. – Увидимся, чародей!..
– Уже нет, – глядя вслед скамару, вдруг сказала черноволосая эльфийка. – Печать на нём, Неясыть… ты почувствовал?
Фесс отрицающе покачал головой. Нет, он ничего не ощутил. Подземный рёв утих. Никто и ничто больше не беспокоило скамаров, вовсю предавшихся любимому занятию – безнаказанному грабежу могил. Некрополь больше не мог сопротивляться.
– Есть, есть печать, не сомневайся, – печально сказала эльфийка. – Не зря меня Её величество сами учили… вижу, тень его уже совсем близко.
– Так откуда ж тогда опасность? – спросил некромант. – Те, что под землёй?
– Под землёй? Нет, вовсе нет… эти, конечно, очень-очень страшные, но им так просто не освободиться. А вот на судьбе этого скамара – тень, и притом совсем уже близко. Я всё-таки не ты, не могу так запросто в Серые Пределы заглядывать…
– Я тоже не могу, – заметил некромант. – И тебе не советую. Может… плохо получиться.
– Я знаю, – кивнула эльфийка. – Но сейчас смотреть надо совсем не туда. Тень – от того, что здесь, на поверхности, в мире живых.
Фесс задумчиво покрутил в пальцах рубиновое кольцо. Подарок разбойника был хорош, спору нет. Правда, некроманту не к лицу обременять себя подобными безделушками – но, поскольку дарено от чистого сердца…
«Стой, в уме ли ты?!» – вдруг прикрикнул он сам на себя. Некроманту ли принимать что-то из рук человека, которому вот-вот суждено погибнуть? Погибнуть, очень может быть, потому что некий некромант уже успел трижды нарушить данное им Слово?
В этот момент некромант отчего-то уже не сомневался в справедливости эльфийского провидения.
Он осторожно положил кольцо на песок. Красивое, и камень славный, но – пусть уж лучше оно достанется скорпионам и сколопендрам, буде таковые тут найдутся.
– Скамары вас доведут до Вечного леса, – проговорил Фесс, обращаясь к притихшей эльфийке; слишком уж тягостным сделалось молчание. – Надеюсь, несмотря на то что…
Он не договорил. Слова уже не важны.
Невольно Фесс оглянулся на мёртвый город. Скамары орудовали в нём, словно муравьи. Тащили всё – кули с монетами, золотую утварь, древнее оружие, ценность которого заключалась даже не в драгоценных инкрустациях, а в знаменитой голубой «тигровой» стали оружейников былого, что, по слухам, превосходила гномью, – сам Фесс, правда, в это не верил.
Разбойники благоразумно не сунулись вниз по лестнице в самой середине некрополя. Им хватало добычи на окраинах. Казалось, они обезумели от жадности. Фесс видел, как кто-то уже схватился на мечах со вчерашним другом и соратником, не поделив какой-нибудь кубок или вычурный волнистый клинок.
Лицо некроманта исказилось гримасой. И ради вот этого он шёл на смерть, дрался с неупокоенными в подземельях?
В том числе и ради этого, наверное, ответил бы ему на это Сфайрат. Ты не знал, что такое человеческий род? Ты считаешь, что спасения и защиты заслуживают исключительно и только праведники? Нет, некромант не судья. Он защищает всех. И праведников и грешников.
Но разве он обязан открывать ворам ворота? Или это тоже входит в понятие «защищать грешников»?
Проклятые вопросы. Сосут силы из сердца, подтачивают решимость. «И в один прекрасный день ты не сможешь быть жестоким, как того требует канон. И тогда ты проклянёшь сам день, когда имел несчастье родиться на свет».
Эльфийки столпились вокруг него, точно цыплята вокруг матери-курицы. Причитания их как-то сами собой затихли, всё-таки они принадлежали к гордой и древней расе, с незапамятных времен величавшей себя Перворождёнными.
И притом находились же верившие во всё это чудаки…
Фесс уже и сам чувствовал неладное. Он знал, откуда это исходит, – из той самой крипты, где стояло четыре каменных саркофага. Но это совершенно не походило на обычное эхо от покидающих свои могилы неупокоенных. Идущие оттуда волны – никогда ни с чем похожим некромант ещё не сталкивался. Глубоко, чуждо и непонятно. Словно зов, идущий из-за пределов бытия. Словно неторопливое камлание дикого шамана, не бьющегося в припадках, а капля за каплей сводящего с ума назначенного ему в жертву гоблина.
