Некромант не ответил. Шёл дальше, прямо на заставу, про себя подсчитывая шаги и секунды. Что он должен будет сделать, когда разом дрогнут все десять тетив? Инквизитор совершенно напрасно открыл рот, обнаружив свои страх и слабость.
«Или весть обо мне ещё просто не дошла до них?.. Но тогда – зачем инквизиторы на заставе?.. Для чего?..»
В грудь толкнулась горячая волна. Магия Спасителя. Чистая, незамутнённая и очень, очень опасная. Даже в руках новичка. Особенно в руках новичка, не знающего, что такое правила, и способного на любой фортель.
– Стой, Тёмный!.. – Инквизитор уже надсаживался.
Фесс оказался совсем рядом с преградой. Стрелки пятились всё дальше и дальше, лица белые от ужаса – они что, увидели перед собой неупокоенного?..
Так знают или нет? Или инквизиторы осведомлены только о самом лишь факте существования такого вот Тёмного некроманта, и больше ничего?
Ощетинившаяся острыми кольями рогатка совсем рядом. Глефа словно сама скользит в ладони, лезвие вскидывается над плечом, готовое и рубить, и колоть, и отбивать стрелы, если понадобится. Правило одного дара не властно над родившимся в Долине; пусть попробуют заступить ему дорогу!
Тёмная, злая радость подкатывает к самому горлу, мир подёргивается алой дымкой. Он пройдёт, несмотря ни на что, пройдёт, если надо, по трупам, и горе тем, кто окажется у него на дороге!
…Фесс не знал, что произошло. Почему вдруг дружно взвыли дурными голосами лучники, с похвальной резвостью бросаясь наутёк; инквизиторы прервали своё бдение, побелевшими непослушными губами шепча молитвы; вышедший навстречу Фессу чуть не выронил свою перечёркнутую стрелу прямо в дорожную грязь, попятился назад, глаза его широко раскрылись от ужаса, но смотрел он не на некроманта – куда-то ему за спину, и, судя по всему, ему там открывалось такое, что даже угроза немедленной смерти меркла перед этой картиной.
Сперва Фесс решил, что это просто уловка, хотя бегство стрелков едва ли можно было назвать заранее спланированным обманным маневром. Но нет – вот побежали и инквизиторы, воздевая руки к небу и что-то громко вопя, наверное, просили у своего Спасителя помощи и защиты…
Но, само собой, серые небеса остались глухи и недвижны. Ничья рука не раздвинула плотные низкие тучи, ничей лик не глянул в разрывы пелены; некромант остался стоять на безлюдной мокрой дороге, возле пустой караульни, и всё, что он мог сделать, – это недоумённо развести руками.
…Что-то он ощутил только сейчас. Слабое мелькание, где-то на самом пределе зрения, заметное лишь уголками глаз, – за его спиной словно и в самом деле маячило что-то, размытое, неопределённое, чёрное пополам с белым, – но стоило Фессу резко обернуться, всё разом исчезло. Всё тот же унылый нагой тракт, те же лужи на глинистой земле, круги от гибнущих дождевых капель, словом – ничего особенного.
Вот только откуда же эта твёрдая, непоколебимая уверенность, что совсем ещё недавно в этом небе вновь взвивались знамёна Тьмы, слишком хорошо памятные ещё по Эгесту?
На всякий случай некромант заглянул в караулку. Все как всегда: простой и грубый солдатский скарб, из угла с горестной укоризной на Фесса воззрился лик Спасителя. «Смотри-смотри, всё равно ничего не высмотришь. Я не твой, я родился в Долине магов, а ты – ты просто миф, сказка для слабых, затравленных, напуганных жизнью, вера для рабов… И пусть даже моя родная тётушка Аглая истово верит в тебя, сил это тебе не прибавит».
На мгновение Фесс ощутил сильнейшее желание искрошить этот лик в мелкую щепу. Удержался он с трудом – немного чести рубить беззащитное дерево, не способное дать сдачи.
…Голова слегка кружилась, когда он вновь выбрался наружу. Такого приступа жгучей жажды крушить и разрушать он никогда ещё не испытывал. И странное дело – он ведь враждует не с этим непонятным Спасителем, которого, конечно же, нет и в помине, что бы там ни говорила горячо любимая тётушка, его враги – инквизиторы, посредники между Спасителем и добрыми мирянами. Так почему же он должен ненавидеть ни в чём не повинное дерево?
Он привалился спиной к стене. Очень не хотелось никуда идти. Разжечь вновь огонь в погасшей печурке, завалиться на лежанку, укрыться брошенными одеялами, пусть даже рваными и не шибко чистыми (сказать по правде, более чем грязными), – и провалиться в сон, в спасительное отдохновение, и пусть темнота закроет ему глаза, только так он сможет найти покой…
И он даже сделал нетвёрдый шаг к двери, когда ему показалось, что его окликнул знакомый звонкий голос.
Он с трудом поднял внезапно отяжелевшую голову. Нет, конечно же, ему показалось. Не было никакой Рыси, не стояла страж Храма посреди мокрой дороги, не махала ему приветственно рукой… не было ничего, кроме пронёсшегося над пустынным лесом голоса. Ничего, кроме бесплотного зова – зова, от которого болезненно и пусто сжалось сердце, отзываясь тупой болью в левом межреберье.
Однако это помогло. Некромант глубоко вздохнул раз-другой, поправил седельные сумки на пони, вздохнув, оттянул натиравший плечо ремень от ножен с фальчионом – и без того тяжёлый гномий клинок, казалось, прибавлял в весе с каждой пройденной лигой – и двинулся дальше, по чёткому следу каравана с пленницами, оставлявшего за собой сильнейшую эманацию горя, ужаса и отчаяния.
…Но всё-таки, что же такое увидали за его спиной солдаты и инквизиторы? И интересно, испугался бы этого зрелища сам достопочтенный отец Этлау?
Но ответа на этот вопрос он, само собой, не получил.
Чем ближе к побережью, тем оживлённее становилась дорога. Степь взрыли железные лемехи плугов, рощи дали брёвна домам, речки наполнили крепостные рвы. Некромант шёл, не задерживаясь и не скрываясь. Нельзя сказать, что его встречал радушный приём, но люди всё-таки не разбегались при одном его появлении, словно от поражённого моровым поветрием. Торопясь настичь караван, Фесс урывал лишние часы от сна, шагал допоздна, правда, в чистом поле ему ночевать не пришлось ни разу – чем ближе к столице, тем больше деревень и деревенек, хуторов, замков, заимок, городов и городков…
Дважды ему предложили работу – один раз навстречу скромно одетому волшебнику в поношенном дорожном плаще и старых сапогах выехала блестящая депутация – местный сеньор в полном парадном вооружении, с челядью и домочадцами: мальчишки с горящими глазами таращились на жуткого некромансера, о собратьях которого успели наслушаться столько страшных сказок: непослушных некромансер забирал с собой, казнил мученической смертью, а потом превращал в зомбей, своих преданных слуг…
Другой раз его встретило поголовно всё взрослое население небольшой деревеньки, где на погосте тоже начались неприятности. Мужики и бабы все разом повалились Фессу в ноги, голося что-то вроде «как прослышали, что сам пройдёт… что сюда путь держит… спаси, обереги, надёжа наша… уж Спасителя сколь ни молили, не даёт защиты… и братьев святых просили… а они нам и ответили, мол, поважнее дела найдутся… не откажи, благодетель, защити и оборони!..». Плакали женщины, всхлипывали мужчины, а староста принялся совать некроманту в руку туго стянутую тряпицу, где оказался пяток истёртых салладорских двойных диргемов – деревенька оказалась не из зажиточных.
