Он читал – и на быстро растущую толпу падало мертвое молчание. Никто не осмеливался даже пошевелиться, не то что нарушить речь герольда каким-нибудь выкриком.
Император начал войну с магиками. Всем добрым подданным вменяется не оказывать чародеям никакой помощи, не платить десятины, не предоставлять убежища; все, кто желает, – пусть вступают в войско. На этой войне легионеру положено будет полуторное жалованье.
Кое-кто кидал шапкой оземь и отправлялся навстречу вербовщикам. Большинство же обывателей занялись тем, чем и положено в преддверии большой войны: стали зарывать и прятать имущество. Многие, особенно имевшие родню на дальних границах Империи, не без оснований решили, что пришла пора навестить свойственников.
Маг Акциум выслушал принесенные известия молча. Только уголок рта подрагивал. Вокруг них с Тави гудела таверна – десятки людей вопили и орали одновременно, кто – топя свой страх в подозрительно крепком пиве, кто – мучаясь томительной нерешительностью, а кто – только прикидываясь, а на самом деле слушая и запоминая имена.
Грады и веси Империи кишели соглядатаями Радуги, в громадном большинстве теми, кто не имел ни грана магической Силы.
– Только этого нам и не хватало, ученица, – тяжело вздохнул чародей. – Император сцепился с Радугой... и, значит, рассчитывать на их помощь в нашем деле нельзя.
– Рассчитывать на чью помощь? – опешила девушка.
– На помощь Радуги, разве меня поразила внезапная шепелявость, а тебя – столь же внезапная потеря слуха? – поморщился маг. – Радуга не вся состоит из свихнувшихся злодеев или прекраснодушных идиотов, что в принципе еще опаснее. Я рассчитывал поговорить со стариком Гахланом... еще кое с кем из его кружка. Пойми, Тави, беды этого мира должно решать силами этого же мира. Каждое мое заклятие, да что там заклятие! – каждый мой шаг может оказаться роковым для этой тверди. Такое тебе в голову не приходило?.. Очень плохо, если нет, тогда получается, что я лишь теряю с тобой время!..
– Наставник, Радуга – мои враги, они едва не убили меня, они… – Я знаю это не хуже тебя, Тави, Просто иногда надо понять, что твоя месть есть не больше, чем твоя месть. Ты схватилась с Красным Арком, однако это еще не значит, что любой маг Синего Солея или Голубого Лива точно так же ринется на тебя, едва завидев. Они все разные, там, в Радуге…
Тави опустила голову. Все накрепко затверженное с самого детства, с огненного аутодафе, говорило – никакого доверия врагу. Никаких сделок с ним. В тот миг, когда ты решишь, что обставила Семицветье, на твоей шее захлестнется петля, которую не разорвать никаким заклятьем.
А Учитель, великий маг, которого она знает лишь несколько дней, похоже, куда больше думает о том, как бы спасти весь этот мир – обычное занятие для великих магов, на меньшее они не размениваются. И что значат в сравнении с этим чувства какой-то там Тави, если он опять занят всегдашним долом самых больших магов?
Она, изгой, которому предстояло вернуться к Вольным и, стоя перед Кругом Капитанов, рассказать о гибели Кан-Торога, о предательстве и бегстве Сидри с драгоценной добычей, о преследовании Радуги, – она просто не могла сейчас думать о каких-то там судьбах мира. Ее собственная судьба представлялась тонкой нитью с медленно смыкающимися железными половинками ножниц над нею. Едва ли Круг Капитанов будет очень доволен случившимся. Тави может долго распинаться о коварстве гнома, но ничто не сможет отменить одного простого и гибельного для нее вопроса:
«Ты наша волшебница, тебя послали с Каном именно на случай непредвиденного, и нечего говорить теперь, что все это оказалось тебе не по силам!»
Что она станет делать тогда? Лишиться последней, пусть даже и призрачной надежды быть в один прекрасный день принятой народом Вольных как полноправный воин; внешне она не отличалась от них – поработали заклятья, но кровь, как правильно говорил Кан, невозможно заменить никакими заклятьями.
– Что с тобой? – заметил ее опущенную голову Акциум. – Не по нраву мои слова? Девочка, я видел тебя и твоих спутников, еще когда сидел в келье. Мне ни к чему тебя обманывать; я догадываюсь, что идти тебе просто некуда. Не переживай. Радуге я тебя не отдам. И с изуверами, что десятками жгли детей при самомалейшем намеке на магические способности, я связываться не собираюсь тоже. А быть может, нам с тобой не потребуется никакой помощи вовсе, – закончил он, явно стремясь приободрить Тави.
Однако в это очень слабо верилось.
Глава 10
После того как отступила боль, унялось головокружение и в глазах перестали мелькать алые круги, Клара Хюммель вернулась к холму с дольменом. Она потратила уйму сил, чтобы отправить в Долину, Архимагу Игнациусу, как можно более подробное сообщение – вместо того чтобы двинуться туда самой.
А вернувшись, Клара Хюммель нескоро ушла от дольмена. Тайна, скрытая в глубинах гробницы, заинтриговала ее до чрезвычайности; она не помнила, чтобы кто-то из магов Долины прежде сталкивался с таким.
Не приходилось сомневаться: тварь в склепе была родней этих самых Созидателей Пути. Так что же, выходило, они уже приходили в этот мир? И были вынуждены отступить? Почему? Отчего? И когда все это случилось?..
Конечно же, сухие, рационалистически мыслящие создания, отягощенные очередной великой целью (Кларе не раз приходилось убеждаться, что почти все неприятности – именно от таких, отягощенных сознанием собственного величия), не случайно оставили ее одну у дольмена. Разумеется, они все рассчитали и теперь могли только посмеиваться, наблюдая за отчаянными попытками разъяренной волшебницы добиться хоть чего-то, не применяя опасно сильных заклятий.
Курган был очень стар, много старше и самой Мельинской Империи, и городов нечеловеческих рас, когда-то в изобилии разбросанных по северному континенту. Кларе пришлось изрядно повозиться, прежде чем ей удалось точно определить дату – тварь в каменному гробу начинала беспокойно дергаться, как только чародейка пускала в ход даже самое невинное заклинание. Пришлось порыться в памяти, вспоминая основательно забытый курс алхимии, раздел «Датировки. Методы полевых определений».
Итак, скелеты вокруг погребальной камеры – человеческие. Совершенно точно человеческие, не эльфов, не Дану и уж тем более не гномьи. Людские. А это, в свою очередь, значит, что когда-то, задолго до звездного часа державы Дану, здесь жили люди.
Двенадцать тысяч лет назад пращуры нынешних хозяев Мельина и всего северного материка выкопали глубокий котлован, погребя на самом его дне кошмарное порождение истребительного Хаоса. Принесли ритуальные жертвы – наложенные чары оказались настолько прочны, что продержались тысячелетия. Потом закрыли гробницу камнями, бревнами, насыпали сверху курган. И напоследок соорудили дольмен.
Спрашивается, зачем? Дольмены испокон веку считались вратами Силы, путем, по которому духи умерших могли на время возвращаться в сохраненные от тления тела, выбираться на поверхность, уже облеченные плотью – если, конечно, при погребении были правильно наложены все заклятья.
