— Я сказал ему, что если он заведет нас не туда, то умрет первым, — перевел на Общий Рагнур.
— Запоминаем дорогу назад! — бросил Малыш, отсчитывая спуски и повороты.
Времени оставалось мало, очень мало: когда обход наткнется на трупы или когда выбравшийся на шум дотошный прислужник увидит плавающие в крови тела?
ИЮЛЬ, 31, ЧЕТЫРЕ ЧАСА ПОПОЛУНОЧИ, ХРИССААДА, ДВОРЕЦ ПРАВИТЕЛЯ
Эовин сжалась в уголке камеры, точно мышка. Неужели Тубала и в самом деле ее спасет? Неужели?.. Кто эта странная воительница, девушка старалась не думать. Не давало покоя иное: а ну как она навела на след мастера Холбутлы самого настоящего убийцу. Саблю-то Тубала носить умеет…
В коридоре сменилась стража. Теперь взад-вперед по длинному коридору невольничьей тюрьмы выхаживала иная надзирательница — правда, со столь же монументальной фигурой. Всякий раз, проходя мимо Эовин, стражница окидывала ее пристальным холодным взглядом.
— Ну вот и я. — Эовин вздрогнула, не сдержавшись. Перед решетчатой дверью ее камеры стояла Тубала — слегка запыхавшаяся, точно после бега. В руке ее позвякивало кольцо ключей. Нимало не смущаясь присутствием надзирательницы, воительница отомкнула замок.
— Выходи, — скомандовала она Эовин.
«Неужели у Тубалы все так и получится — легко и просто?» — успела подумать Эовин за миг до того, как, заметив неладное, нечеловеческим голосом заверещала стражница.
Тубала с легким шорохом выхватила саблю.
Но охранница и не собиралась сражаться. Сверкая пятками, она бросилась прочь, туда, где из дыры в потолке свешивалась толстая веревка, выкрашенная в алый цвет.
Что-то зазвенело, потом негромко щелкнуло, свистнуло в воздухе — и надзирательница словно сломалась пополам на бегу; обхватив руками пробитую навылет шею, она зашаталась и рухнула. Грянули о камень и не спасшие хозяйку доспехи.
Тубала опустила небольшой изящный арбалет. Не торопясь, перезарядила его и кивнула Эовин:
— Пошли. Тут еще пара постов будет, так что ты иди — руки назад, голова опущена — пусть думают, что я тебя к правителю веду… Что это?!
Под сводами разнесся тревожный гул большого колокола. Затем последовал еще один удар, потом еще и еще… Эовин с замиранием сердца увидела, как ее спасительница досадливо закусила губу.
— Не может быть!.. Откуда?.. Бежим! — Последнее относилось уже к пленнице.
Однако скрыться они уже не успели. В дальнем конце коридора распахнулась широкая решетчатая дверь, и не меньше дюжины дворцовых стражников с саблями и короткими копьями ринулись внутрь. Увидев распростертую на полу надзирательницу, они дружно бросились вперед: им казалось, что причина тревоги — вот, перед ними.
Самый шустрый получил стрелу в прорезь шлема и, коротко взвыв, покатился под ноги остальным воинам; рвущиеся за наградой стражники попросту затоптали упавшего.
— Бежим!
Путь через дверь в противоположном конце коридора, казалось, был пока еще свободен.
— Держи! — Тубала сунула в руки Эовин длинный кинжал. — Живой я им все равно не дамся!
Они вихрем промчались сквозь незапертую дверь; Тубала на миг задержалась, чтобы задвинуть запор (открыть его можно было лишь с их стороны, так что преследователи оказались бы в западне) — когда впереди внезапно послышался тяжелый топот. Казалось, там мчится целый табун. Эовин успела заметить яростный оскал Тубалы, та вновь поднимала арбалет — и тут из-за угла вывернулись четверо — те, которых Эовин никак не ожидала здесь увидеть, хотя безумная надежда еще теплилась где-то глубоко, очень глубоко в сердце…
— Нет! — взвизгнула девушка, бросившись к Тубале, но поздно.
Воительница уже нажала на спуск — однако стрела, дзинькнув, бессильно отлетела от сверкающей брони гнома Торина.
Добежавшие воины с ревом дергали запертую решетку.
Тубала замерла, глаза ее остекленели. Казалось, ее взору предстали выходцы с того света. Точно завороженная, она глядела на появившихся перед ней хоббита и гномов, и рука ее судорожно шарила по бедру, не находя сабельного эфеса…
— Эовин! — вскричал Фолко, хватая девушку за руки. — Давай скорее отсюда! Она с тобой? — Он кивнул на Тубалу.
— Она спасла меня! — выкрикнула Эовин.
— Куда?! — прохрипела Тубала. Глаза ее блуждали, словно у безумной.
— Отсюда! — гаркнул Торин, хватая ее за руку. Воительница, похоже, была настолько поражена встречей, что даже не сопротивлялась.
Вшестером они бросились обратно. Еще одна короткая яростная схватка на лестнице — оправившись, Тубала гневно вырвала руку из лапищи Торина, перезарядила арбалет, и ее стрела уложила капитана стражи, командовавшего засадой.
Во дворце уже стоял страшный переполох. Вовсю били тревогу бесчисленные колокола, с воплями метались люди, сломя голову бежали куда-то шестерки и четверки стражников… Оставив после себя семь мертвых тел, беглецы вырвались на свободу.
Теперь их вел Рагнур. Несколько поворотов, малоприметный дворик, заваленная мусором крышка люка в дальнем углу — и темнота подземелья.
Только здесь они смогли перевести дыхание.
— Чего мы ждем? — первым опомнился Малыш. — Надо уносить ноги, пока не проснулась стража на стенах!
— Сейчас. — Рагнур снял шлем, отирая обильный пот. — Сейчас они погонят подкрепления к воротам; как только у нас над головой протопают — выходим!
Тяжело дыша, они приходили в себя. Эовин блестящими от слез глазами вглядывалась в темноту, стараясь рассмотреть друзей — они не бросили ее… пришли за ней… пришли выручать, рискуя жизнью… нет, не зря говорили, мастер Холбутла у нашего короля Эодрейда — самый смелый!
— А ты кто такая, дева-воин? — елико мог галантно осведомился Малыш. В темноте подвала не было видно ни зги.
— Я? — хрипло отозвалась Тубала. — Я…
— Ну да, ты! Что меня касается — так я Строри, сын Наина, гном Лунных Гор… точнее, бывший гном с Лунных Гор, потому как давненько уже там не бывал. А ты кто и почему спасла Эовин?
Девушка внезапно ощутила, как горло ее сдавила железная длань Тубалы — силой она едва ли уступала зрелому мужчине.
— Молчи-и-и, хочешь жить — молчи-и-и, — тонко-тонко выдохнула она прямо в ухо Эовин. Шеи девушки коснулось холодное острие.
И тут над головой и впрямь, как предсказывал Рагнур, затопали бегущие ноги.
— Десятка три, — заметил кхандец, вставая. — Пошли! Нечего рассиживаться!
— Дай руку, Эовин, — негромко произнес Фолко. Он чувствовал: в подземелье начинала копиться душная ненависть. Кто-то здесь очень сильно ненавидел его, Фолко Брендибэка, — и это ему совсем не нравилось.
Предупреждая об опасности, сильнее обычного толкнулся в грудь кинжал Отрины. И еще — хоббит чувствовал страх Эовин, страх не за себя — за кого-то иного…
