— Нет! — Она в отчаянии замотала головой. — Я не хочу, чтобы ты уезжал.
— Тогда выходи за меня замуж, — мягко проговорил Ник. — Отправимся вместе познавать мир. Я хочу показать его тебе, хочу разделить его с тобой.
В замешательстве она теребила локон волос, не зная, что сказать, что сделать.
— Все это произошло так стремительно. Я так не могу. Мне нужно еще время, чтобы как следует все обдумать. — Она беспомощно взмахнула рукой и в изнеможении прикрыла глаза. Ей вспомнились все те напыщенные слова, которые она говорила ему, все то, что она думала о нем. Ей стало стыдно за себя.
— А я еще критиковала тебя за то, что ты не занимаешься ничем стоящим, — пробормотала она. — А ты просто бросил то, что большинство людей считает важным, ради истинных ценностей. — Она судорожно вздохнула. — Я еще никогда не встречала такого сильного духом человека, как ты. — Она быстро взглянула на него и отвела взгляд. — Ты должен знать, что я восхищаюсь тобой.
Ник прижался затылком к стене, веки его тяжело опустились, прикрывая серые глаза, словно он смертельно устал. Через мгновение он переспросил:
— Восхищаешься? — Он нахмурился и скривился, словно попробовал чего-то кислого. — Восхищение — это хорошо. Восхищаться можно своими родителями, своим учителем или далеким кумиром, но… — Он открыл глаза и пронзил ее взглядом. — Это все? Это все, что ты чувствуешь ко мне?
— Нет, конечно же нет, — горячо прошептала она. — Я… ты очень дорог мне.
Уголок его рта чуть приподнялся.
— Что ж, уже лучше. А теперь ответь мне еще на такой вопрос: если наши отношения прекратятся, ты сможешь продолжать жить так, как жила прежде?
Как прежде? Без него? Внешне — наверное да, но в душе… Душа и сердце ее переродились и уже никогда не станут прежними. Господи, как же ему объяснить…
— Наверное, нет, но все не так просто, Ник. Пойми, я не могу думать только о себе. У меня дети.
— Они уже взрослые, — мягко возразил Ник.
— Какие бы взрослые они ни были, для матери они всегда остаются детьми. У Лисы скоро родится ребенок, у них с мужем сейчас проблемы, она нуждается во мне, понимаешь? И Колин тоже.
— Да, любимая, понимаю. — Он наклонился поцеловать ее, чтобы поцелуем дать ей новые силы. — Я знаю, что тебе нелегко, но, поверь, они в конце концов поймут все правильно. Они же твои дети и любят тебя. Неужели им не хочется, чтобы их мама была счастлива?
Рейчел печально улыбнулась.
— Уверена, что хочется, но только так, как они это понимают. — Она тяжело вздохнула. — Я боюсь, что дети отвернутся от меня. Я этого не переживу.
— Ну-ну, что ты такое говоришь. Они же взрослые люди и понимают, что у тебя тоже должна быть своя жизнь. — Он покачал головой и грустно улыбнулся. — Это напомнило мне один старый анекдот: мужчина видит женщину, несущую на руках семилетнего ребенка, и спрашивает у нее с сочувствием: «Бедный, он что, не может ходить?» На что женщина, с любовью взглянув на сына, отвечает: «Конечно, может, но, спасибо тебе господи, ему не приходится этого делать».
Рейчел поневоле рассмеялась.
— Ты преувеличиваешь. Однако боюсь, что даже таким взрослым детям, как мои, свойственен эгоизм. Я уверена, что дети любят меня и желают мне только добра. Но проблема в том, что они хотят сами решать, что для меня лучше.
— Ты боишься, что твои дети не примут меня?
Она решительно покачала головой.
— Я, конечно, балую своих детей, но спрашивать их одобрения не собираюсь. Да дело и не в этом.
— Да, — спокойно согласился он. — Дело в том, принимаешь ли меня ты.
Рейчел понимала, что он ждет от нее ответа, которого она, к сожалению, не может ему дать так сразу. Если вообще когда-нибудь сможет.
Ник хочет, чтобы она принадлежала ему целиком, без остатка, и она многое может отдать ему, многим может пожертвовать ради него, но только не любовью своих детей.
Наверное, еще никогда в жизни не чувствовала Рейчел такой неуверенности. Что сказать ему? Как заставить понять, что он не должен торопить ее?
Вздохнув, она некоторое время рассматривала свои руки, потом тихо проговорила:
— Когда мы впервые встретились, я наговорила тебе много глупостей и пустила в ход все свои оборонительные укрепления, дабы защититься от твоего несокрушимого обаяния. — Она с улыбкой взглянула на него. — Но ты разбил вдребезги все мои укрепления и сделал уязвимой перед тобой. И в качестве последнего средства защиты я попыталась дать тебе понять — а себя убедить, — что ты меня недостоин. Что ты ниже меня. — Рейчел снова взглянула ему в лицо, но на этот раз не отвела взгляда. — Но на самом деле я никогда так не считала. Правда. Я с самого начала поняла, что ты особенный, не такой, как все. — Она развела руками. — И я чувствовала себя такой закомплексованной, такой ограниченной по сравнению с тобой. Это как выдумка и реальность.
Он судорожно выдохнул и обхватил ее лицо ладонями.
— Глупышка, разве не знаешь, что ты моя реальность. И моя сказка. Моя вторая половинка. Я искал тебя всю жизнь и наконец нашел. Без тебя нет меня.
Рейчел понимала, что не заслуживает таких прекрасных слов, но приняла их, как и его поцелуй. Их обоих обуревают неистовые, глубокие чувства, которые уже невозможно игнорировать. И все же они не могут решить ее дилеммы.
— Мне так хочется сказать тебе «да», Ник, но я не знаю, — прошептала Рейчел, оторвавшись от его губ. Она положила голову ему на плечо и вздохнула. — Ты понимаешь, что просишь меня бросить все, что до твоего появления в нашем городе составляло мою жизнь: детей, дом, положение. — Внезапно она подняла голову и посмотрела на него. — А почему мы не можем остаться здесь?
Ник нахмурился, откинувшись назад и обдумывая ее вопрос. На лбу у него залегли глубокие морщины, глаза сузились. Несколько мгновений он не сводил с нее глаз, потом опустил взгляд на свои руки, подбирая слова.
— Не знаю, как тебе объяснить, Рейчел. Если честно, я просто боюсь… — Он вновь нашел глазами ее взгляд. — Если мы останемся здесь, не уверен, что ты сможешь когда-нибудь полностью освободиться от всего того, что делает тебя несвободной. За последнее время ты изменилась до неузнаваемости. Не знаю, заметно ли это другим, но я-то вижу. Впервые за много лет то, что было так тщательно и надежно запрятано в глубинах твоего существа, вырвалось наружу. И это так прекрасно. — Он снова устало откинулся назад. — Но если мы останемся в Гринвилле, боюсь, я мало-помалу окажусь втянутым в ту жизнь, от которой добровольно сбежал. И не возникнет ли у меня эгоистического желания стать самым важным в твоей судьбе? — Он покачал головой и печально улыбнулся. — Что скажешь? Я доверяю твоему сердцу и здравому смыслу. — Ник заглянул ей в глаза. — Так или иначе, ты должна решить.
Большим пальцем он обвел контур ее губ, затем наклонился и поцеловал нежно и в то же время настойчиво.
