– Что с тобой, милая? Тебя напугала посадка? – Он схватил ее за руку.
– Да, наверное, – пробормотала она.
Он нагнулся над ней, отстегнул ремни и поцеловал ее в щеку.
– Прости, я не подумал. Я обожаю летать и порой забываю, что не все разделяют мою любовь к полетам, особенно к некоторым его моментам. Идем, тебе надо поскорее что-нибудь выпить – и сразу станет лучше.
– Конечно.
Но как она могла сказать ему, что ни за что не почувствует себя лучше здесь, в этом городе, где умер ее отец, где живет ее мачеха. Она пыталась убедить себя, что Филадельфия слишком большой город и шансы встретить кого-то из знакомых невелики. И потом, они ведь сегодня же вечером вернутся в Бостон.
Вивьен охватило чувство вины при мысли о женщине, с которой они когда-то были близки, которая, как ей казалось, предала ее и теперь наверняка так же одинока, как и она, Вивьен. Она тряхнула головой, отгоняя эти мысли. Быть может, когда-нибудь настанет такой момент, когда она решится позвонить Деборе, возможно даже увидится с ней. То, что произошло полтора года назад, уже не имело такого значения благодаря Кристиану.
Пока они ехали в машине от аэродрома, Вивьен не проронила ни слова. Когда они подъехали к ресторану и вошли в вестибюль, она извинилась и прошла в дамскую комнату, которая была больше ее квартиры. Посмотрев на себя в зеркало, Вивьен ужаснулась, настолько бледной и испуганной она выглядела. Надо хоть губы немножко подкрасить, подумала она и стала рыться в сумочке в поисках помады.
Она услышала, как у нее за спиной открылась и закрылась дверь, но не подняла головы. Вдруг до боли знакомый голос произнес позади нее:
– Ну, здравствуй, дорогая.
Вивьен вздрогнула и вскинула глаза. Увидев в зеркале отражение другой женщины, едва не рухнула в обморок. Какой бы ничтожной ни казалась вероятность этого, но они все-таки встретились.
– Дебора... – выдохнула она.
Дебора, которая была всего на четырнадцать лет старше Вивьен, которая на какое-то время стала ей и матерью и другом, тепло улыбнулась.
– Да, я тоже не ожидала увидеть тебя. Когда ты прошла мимо меня, я подумала, что у меня галлюцинации. Совершенно невероятно встретить тебя здесь. Мне казалось, ты уехала из города.
– Ну да... я уехала. Я сейчас... я здесь... в гостях.
Никогда в жизни Вивьен не чувствовала себя такой потрясенной, такой растерянной. Она почувствовала, как прежняя жизнь втягивает ее в свой водоворот, вонзается в нее сотнями кинжалов, заставляя сердце истекать кровью. Неужели она была настолько глупа, что думала, будто сможет убежать, спрятаться от своего прошлого? Что оно никогда ее не настигнет?
– Я убежала, – сказала она, – а ты осталась, и вся тяжесть случившегося легла на твои плечи.
Дебора Леко пожала плечами.
– А знаешь, все оказалось не так уж и страшно. Мое дело слушалось в суде, и с меня сняли обвинение в мошенничестве. То же самое было бы и с твоим отцом, если бы он не умер. – Дебора печально улыбнулась. – А потом я пыталась отыскать тебя, но не смогла. Никто не знал, куда ты подевалась.
Вивьен покачала головой.
– После самоубийства отца я была сама не своя и решила бежать куда глаза глядят. В конце концов я оказалась в Бостоне, там и остановилась.
Дебора удивленно посмотрела на нее.
– Так ты поехала на север? А я была уверена, что ты отправишься на запад или, быть может, на юг. Я даже справлялась о тебе на «Рамоне».
Вивьен охватило чувство вины. Она опустила глаза.
– Прости.
Дебора протянула к ней руку и погладила по щеке.
– Не переживай так, дорогая. Мы ни в чем не виноваты. Мы не были преступниками. – Она снова улыбнулась, на этот раз веселее.
– А ты совсем не изменилась. Только немножко повзрослела и похудела да глаза стали еще больше. – Она вздохнула. – Бог мой, кажется, это было в какой-то другой жизни.
– Да, действительно, – согласилась Вивьен, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.
Несколько минут обе женщины боролись с переполнявшими их чувствами. Деборе первой удалось побороть замешательство и справиться с собой.
– Мы не можем оставаться здесь вечно, – сказала она.
Вивьен кивнула. Она понимала, что Дебора права и что рано или поздно им все равно придется выйти отсюда, но она должна была сказать кое-что еще. Сделав глубокий вдох, она посмотрела на свои руки и проговорила:
– Мне не хотелось, чтобы все так вышло, чтобы тебе одной пришлось бы отвечать за все. Но я была так растеряна, так напугана...
На этот раз Дебора дотронулась до руки Вивьен.
– Поверь, я тоже никогда не хотела, чтобы ты оказалась втянутой во все это. Сначала я просто закрывала глаза на то, чем занимался твой отец. А потом... потом уже было поздно и невозможно что-либо исправить. Процесс оказался необратимым, и его уже нельзя было остановить. А когда все открылось, я не нашла лучшего способа исправить положение, как открыто выступить в его защиту. – Она помолчала, рассеянно изучая бархатную обивку дивана, на котором они сидели. – И кое-кто решил, что кроме мошенничества и незаконных денежных операций я занималась еще и проституцией.
Вивьен резко втянула воздух и ошеломленно воззрилась на нее.
– О нет!
Дебора улыбнулась.
– Не волнуйся, я вполне могу с этим справиться. Уже справилась. Все мои близкие и друзья знают, что это клевета, а мнение злых и ограниченных людей меня не интересует.
Вивьен ободряюще пожала руку мачехи.
– У меня теперь свое рекламное агентство. Мы рекламируем в основном мелкие и средние фирмы и предприятия, но дело идет неплохо, во всяком случае никто из наших клиентов пока еще не жаловался. – Она снова помолчала. – Не могу выразить словами, как мне жаль, что все так случилось. Мне ужасно больно и стыдно, что я так и не сумела оградить тебя от всей этой грязи.
Вивьен замотала головой.
– Не надо, Дебби. Это мне должно быть стыдно. Это ведь я убежала, а ты осталась расхлебывать всю эту кашу. – Она снова сжала руку мачехи. – Мне не следовало убегать. Я должна была остаться и быть рядом с тобой.
– Я ничуть не виню тебя, потому что прекрасно понимаю, что ты любила своего отца и для тебя обвинения, выдвинутые против него, стали настоящим ударом. Я пыталась предупредить тебя, что у него могут быть неприятности с законом, но ты не хотела верить. – Она вздохнула. – Да, возможно, тебе лучше было бы остаться, но легко рассуждать сейчас, когда все уже позади. А тогда ты была сломлена, разбита – вначале его обвинением, потом его смертью. Ты была в отчаянии, и я не знала, как тебе помочь, как защитить. Ты так страдала, весь твой мир рушился у меня перед глазами, а я не в силах было что-либо изменить, хотя мне совсем не хотелось, чтобы ты испытывала такую боль.
