И все же, несмотря на лихорадочное возбуждение, его не переставала донимать мысль: они даже не попытались понять, что же может притягивать Олмера к этой яме. Фолко явственно ощущал присутствие там древней и недоброй Силы, но природа ее оставалась для него тайной. Он мучился, догадываясь, что, быть может, корень не разгаданной никем из магов силы Вождя именно здесь, но что толку? Никто не знал, что именно являл собой этот Небесный Огонь и что, в сущности, это было такое.
После того, как пришел ответ Олмера и друзья наконец решили, как они будут действовать, время, казалось, застыло. Хоббит ходил как во сне; он что-то делал, кому-то отвечал, и часто невпопад. В голове раскаленным гвоздем сидело только одно — Вождь появится через одиннадцать дней… уходить через десять… Вождь появится через семь дней — уходить через шесть… Он перестал есть, почти перестал спать — вид еды внушал отвращение, что было уж совсем не похоже на хоббита; ночами, не отступая, грызли тревожные мысли: нет ли где не замеченной ими роковой ошибки?
А в отряде все шло своим чередом. Менялась охрана около ямы, регулярно уходили в лес назначенные на рубку дров, порой от скуки показывали удаль хазги или истерлинги, отдавал какие-то распоряжения Отон… Все это происходило в некоем странном, туманном, словно затянутом дымкой от Фолко мире; его же собственный — сжался, исчез, в нем не осталось ни гор, ни лесов, ни людей — лишь скачущая, скачущая сквозь неведомые пространства жуткая и непонятная фигура Вождя, странным капризом судьбы накрепко притянутая к жизненному пути хоббита.
— Завтра уходим, — глухим от волнения голосом сказал Торин, когда наступил двенадцатый день означенного в письме Вождя времени его выступления. — Фолко! Все ли готово? Что с Отоном?
— Все в порядке, мы назначены в дальний южный секрет, — откликнулся хоббит. — Я уложил мешки — провизии негусто, но выбирать не из чего, хорошо еще, что хоть это досталось.
— Ну, помоги, Дьюрин, — дрогнувшим голосом сказал Малыш. — Давайте-ка спать, завтра день тяжелый…
Он завернулся в плащ и лег к огню; его примеру последовал и Торин; Фолко знал, что ему все равно не заснуть, и остался сидеть, поддерживая огонь.
Однако на сей раз хладнокровие изменило даже Малышу; поворочавшись с боку на бок, он приподнялся на локте и повернулся к хоббиту.
— Фолко! А ты уверен, что его вообще можно убить?
— Кого? — сперва не понял хоббит, погруженный в свои невеселые размышления. — Ах, его!..
— Ну да! — горячо зашептал Малыш. — Вот я помню, все колдуны нам толковали одно: не знаем, мол, откуда его сила! А вдруг ни мечом, ни стрелой его не взять? Ведь того, древнего, кто сидел в Мордорском Замке — его ведь убить было невозможно!
— Так что теперь? — с некоторой злостью в голосе перебил друга хоббит.
— Выбора нет. Вот пустим стрелу — и все узнаем. Ну, а если ты прав… Что ж, тогда я нам не завидую. Но делать нечего — раз начали, поворачивать уже поздно. Конечно, быть может, у Кэрдана Корабела или Трандуила, не говоря уже о Короле Вод Пробуждения, это могло получиться лучше, чем у нас… Но раз их здесь нет, нечего и горевать по этому поводу.
— Ты прав, — уныло согласился Малыш и лег, укутавшись с головой.
Ночь тянулась медленно, нельзя было даже скрасить томительное ожидание красотой звездного неба — плотные тучи спустились необычно низко, даже луна едва-едва пробивалась сквозь их непроницаемый покров. Перекликнулись часовые, и тут что-то горячо толкнуло хоббита в правое запястье. В недоумении он поднял рукав — браслет Черных Гномов побагровел, в глубине серого металла словно билось скрытое пламя; и желтоватый лучик, внезапно пробившись из этой раскаленной глубины, заплясал перед глазами хоббита, постепенно вытягиваясь и опуская острие к земле; еще минута — и огненная стрелка, поколебавшись, уверенно застыла, показывая на юго-восток.
Фолко несколько секунд тупо смотрел на огнистое чудо, отказываясь верить происходящему. Слова Гэндальфа он помнил крепко, но поверить все же не мог; его рука панически рванулась за пазуху, туда, где хранился перстень Форве; голубой камень в свете костра показался непроницаемо-черным, а на ритмические взмахи золотистых крыльев мотылька, спрятанного в нем, накладывались какие-то смутные тени, еще чернее мрака, извивающиеся, подобно змеям; и вот через мягкое сияние похожих на осеннюю листву огней в перстне пролегла неширокая темная полоска, она не колебалась — ее острие показало также на юго-восток.
Это был конец. Конец тщательно разработанному плану, относительно простому и безопасному; конец их довольно спокойному пребыванию в отряде Отона, конец… конец… конец… И теперь волей-неволей приходилось, выпрямившись в полный рост, встать лицом к лицу с сильнейшим врагом Запада со времен Войны за Кольцо, кем бы он ни был на самом деле. Желание Торина осуществилось помимо его собственной воли.
Подавив непроизвольно рванувшееся из груди рыдание, хоббит бросился будить друзей.
— Вставайте! Олмер близко!
Перекошенное лицо Фолко подействовало на гномов, точно ведро холодной воды; бормоча себе под нос неразборчивые проклятья, друзья хоббита схватились за оружие. Никто не стал разводить долгих разговоров, выясняя, откуда он это узнал, да точно ли это, да не путает ли он чего…
— Скорее! Навстречу им! Туда!
Лук в руки, стрелу — на тетиву; бегом, бегом, следуя огненной стрелке, по спящему лагерю — только б не заметили раньше времени караульные! Но воины Отона спокойно спали у погасших костров; дальше дозорные — нужно проскользнуть мимо них…
— Поздно, — мертвеющими, не слушающимися губами проговорил Фолко, внезапно останавливаясь возле самого края леса.
Гномы с разбегу чуть не налетели на него, и все втроем поспешно упали ничком в высокую траву, моля великого Дьюрина и Светлую Варду Элберет, чтобы их не заметили, — из леса чуть левее грянул конский топот, а еще миг спустя раздался крик часового. У Фолко пресеклось дыхание — Олмер вступил в лагерь.
Глава 3. ОЛМЕР ВООЧИЮ
Как по волшебству, только что мирно спавший лагерь мигом очнулся.
Раздуты были тлеющие под золой угли, разгоняя сгустившуюся ночь; отряд Отона поспешно построился, чтобы приветствовать своего Вождя; тролли, как никогда тихие и робкие, жались кучкой поодаль, не решаясь приблизиться к шатру Отона, где сейчас сидел только что прискакавший Олмер с немногими приближенными. Три десятка охранников Вождя по-хозяйски расположились у огня, в намерении вознаградить себя за долгое и утомительное путешествие.
Люди из отряда Отона охотно присоединились бы к ним — многие были друзьями, — но прежде всего нужно было встретить Вождя.
Мало было их, тех, кто начинал поход в Свободной Области, чуть больше двух десятков, троллей сейчас в полтора раза больше, чем людей.
Бойцы ждали, хоббит и гномы стояли среди них; деться было некуда, вырваться они не успели, а теперь любое их подозрительное движение — и бой неизбежен. Фолко видел, как горят глаза у его соседей по строю, какое нетерпение написано на лицах, и понимал, что эти люди умрут по первому кивку своего главного предводителя, умрут, благословляя его имя и его дело.
