Там, в глубине огромной, неохватной взглядом пещеры, озаренной мягким изумрудно-зеленоватым мерцанием, испускаемым свисающими со стен густыми мхами, на каменном возвышении, устланном великолепным травяным ковром, золотились бесконечные извивы длинного и прекрасно соразмерного тела.
Увенчанная блистающей короной тяжелая голова покоилась на невысоком парапете, тяжелые веки были полуприкрыты, но и в узкой щели, оставленной ими, хоббит разглядел удивительный, чистый голубой цвет глаз Золотого Дракона.
— Приблизьтесь, Рожденные, — услышал хоббит низкий и спокойный голос, произносивший слова внутри его сознания. — Приблизьтесь, садитесь и задавайте вопросы.
Только теперь хоббит заметил расположенные рядом с парапетом каменные скамьи, устроенные так, что взгляды пришельцев и хозяина оказывались на одном уровне — Великий Орлангур не нуждался и в малейших атрибутах подчиненности, покорности тех, кто приходил к нему, ища Знания.
Глаза Дракона оставались полуприкрытыми все то время, пока эльф, гном и хоббит шли к своим местам. Когда они уселись, Великий Орлангур заговорил снова:
— Вы алчете совершить изменение в мире. Вы замыслили действие.
Говорите, какую помощь хотели вы получить?
Наступила тишина. Фолко силился раскрыть рот, но какая-то сила, стократно превосходящая его собственную, намертво сомкнула ему челюсти.
Неотрывно, как завороженный, глядел он в узкую щель между тяжелыми, но не морщинистыми веками Золотого Дракона. Голубой блеск сливался с золотом кожи, и это смешение действовало на Фолко почти магически; он растворялся в потоке льющейся Силы, греясь, словно на солнце, не в состоянии двинуться, не в состоянии заговорить, он ощущал только одно — непредставимый, невообразимый покой, разлитый повсюду. Никакие силы, никакие Кольца Власти, ни Унголиант, ни Валинор не способны заявить о себе здесь, в этой пещере. Только познание и постижение… Форве говорил, что Орлангур выше Добра и Зла, он не Свет и не Тьма — и не смешение их.
Время замедлило свой бег, секунды тянулись часами; Фолко не отводил взгляда. Великий Орлангур спокойно ждал.
До слуха хоббита донесся голос принца:
— Привет и почтение тебе, Великий Орлангур. Мы пришли искать твоего совета в тяжелый для Средиземья час. Новая сила восстала среди людей, и мы подозреваем, что носитель ее, человек по имени Олмер, он же Эарнил, он же Вождь — именуемый по-разному среди разных племен — собрал остатки Силы, принадлежавшей Девяти Призракам, Девяти Черным Слугам Саурона. Он скликает многочисленные армии на Востоке, готовя вторжение на Запад, стремясь покончить с эльфами — сперва на Закате, а потом, наверное, и на Восходе.
Эти два доблестных бойца пытались покончить с ним, убить его, не зная, какими чародействиями он действительно владеет. Мы считали, что, убив его, они выдернут корень отравного злака кровавой войны, которая может обратить во прах родные очаги Фолко Брендибэка и Торина Дартула. Они совершили покушение, но неудачно. Олмер, человек с ужасными дарами Сгинувшей Тьмы, скрылся где-то на просторах Средиземья. Не подскажешь ли ты нам, где искать его? Где искать, а главное — как нам управиться с ним? Ибо я предчувствую, что эльфам-Авари не удастся стоять над схваткой, но придется вступить в нее, как и в давно прошедшие дни наступления Саурона. Что ответишь ты нам, или нужно рассказывать всю историю с самого начала?
Произнесенные принцем слова словно согнали оцепенение с хоббита, он залился краской внезапного стыда, досадуя на свою робость. Было почему-то очень обидно — по справедливости ведь это он должен был обратиться к Духу Познания!
Неожиданно Дракон быстро поднял веки и бездонными, синими, как само небо, глазами глянул прямо на хоббита — прямо ему в душу, пронзая и проницая все; до последних глубин сознания достигал этот взгляд, и все, что составляло существо хоббита, словно бы раздвоилось, и Фолко понял, что в этот миг в разуме Великого Орлангура возник его, хоббита, бестелесный двойник. Невозможно было что-либо скрыть или утаить от этого взгляда; и Фолко, отказавшись от борьбы (каковая имела место, например, в достопамятную ночь встречи с принцем Форве далеко на закат от этих мест), сам раскрылся навстречу этому пронзающему взгляду — чтобы Великий Орлангур знал, что ему скрывать нечего.
— Я давно ждал вас, — услыхал Фолко беззвучный голос Золотого Дракона в своем сознании. — Я даже приказал моим детям не беспокоить вас, чтобы вы пришли сюда без ненужных в этом случае усилий. В равновесном бытии Мира возникло сильное возмущение, Весы заколебались. Этот человек — вы по-разному называли его — этот Вождь действительно обладает великой Силой.
Вы смелы, идя против нее! Я чувствую его Силу и чувствую вашу, зреющую там, на самом закатном краю Средиземья — Силу, нацеленную на Вождя. Я следил и за ним, и за вами, и, когда вы повернули ко мне, я решил, что вы должны непременно дойти. Итак, вы хотите знать, какова природа Силы Вождя, не новое ли он воплощение Вечного Врага?
Орлангур сделал паузу, и у хоббита, несмотря на то, что он как никогда вслушивался в этот голос, мелькнула мысль, что Золотой Дракон, пожалуй, все же несколько велеречив и многословен.
— Да, скажу я вам, — продолжал тем временем Орлангур, — Сила его действительно от Девятерых. Я знавал их — и людьми, и призраками. Это были прославленные воины и полководцы, обладавшие могучей волей, бесстрашные и властолюбивые. Жадно стремясь к власти, они приняли из рук Саурона, как вы называете его — хотя настоящее имя его совсем иное, — Кольца Власти, Девять Мертвецких Колец, изготовленные Сауроном. Эта история вам хорошо известна. Однако вряд ли ведомо вам, что не только Кольца воздействовали на своих обладателей, но и носившие их люди, в свою очередь, воздействовали на эти поистине ужасные творения могучего Духа. Ибо действие равно противодействию, нечто, действуя на что-то, не может остаться неизменным, не подвергшимся влиянию объекта своего действия.
Таков всеобщий закон, и он неумолим. Кольца изменили получивших их, тела людей рассыпались прахом — только поддерживаемые колдовскими силами костяки сохранили в себе подобие жизни. Девять Кольценосцев сделались самыми страшными и верными слугами Саурона, преданными ему абсолютно, ибо он был источником их существования. Они стали исчадиями Тьмы, все человеческое в них было стерто — но не остались неизменными и Кольца. Ибо Сила людей также преображала их, немного, но все же преображала, привнося в них человеческое начало. И мало-помалу Кольца из первозданно разрушительной субстанции превратились в сложное соединение на первый взгляд не соединимых сущностей. Носившие их прибавили к Силе Колец — к умению повелевать и подчинять страхом, управлять иномировыми Силами — умение увлекать за собой людей, искусство ведения войны и устраивания государств, умение нравиться, умение вникать в нужды малых и слабых, без чего не может добиться успеха ни один вождь… И первородная субстанция Колец перестала быть сама собою. Нет, она никуда не исчезла, она по-прежнему доминирует в остатках Колец, грозя ужасным концом своему обладателю, но к ней прибавилось очень много человеческого. Вы спросите меня: как попали эти Силы к Олмеру? Я отвечу вам.
