– Лучше следить надо за городьбой! – Мачо был непреклонен.
Спускалась ночь. Теперь уже всем стало ясно – селение покинуто. Ни огонька, ни сигнального факела на стене – тьма, и больше ничего.
Диатриты во мраке не сражаются. Благополучно дошли до городьбы; благополучно втянулись всем обозом внутрь…
Да, ушли родичи. Но ушли не спешным беспамятным бегством, а с разумением, толково прибрав и захватив с собой все, что только могли.
Диатриты здесь явно побывали – но поживиться им было особенно нечем, запасы верховые с собой утащили. Так, побито, поломано что-то – а в целом ничего страшного.
– Налетом они тут проскочили, даже не особенно шарили, – заключил Ромар, обойдя селение. Таши шел рядом, светя колдуну двумя факелами.
– Это почему? – полюбопытствовал Таши. Сейчас с Ромаром говорить можно, а то в походе – туча-тучей, непрестанно шепчет под нос тайные заклятья – чужинцев старается учуять…
– Не нагадили нигде, считай, – пояснил Ромар, но таким голосом, что у Таши отчего-то пропала охота спрашивать дальше.
И все было бы совсем хорошо (отдохнем, дух переведем, а там и дальше двинемся, куда диатритам ходу нет), если бы не городьба. Чуть не везде она была подрыта, расшатана, раздраена; в двух местах обнаружились настоящие проломы, кое-как засыпанные землей и заваленные бревнами – видно было, что родичи лепили новую ограду на скорую руку, абы только чужинцы не ворвались внутрь. Нет, случись что – не продержишься тут. Все слабые места за ночь не восстановишь, значит, придется днем в проломах с копьями стоять, как на открытом месте.
И тем не менее это место было крепким, достаточно крепким, чтобы провести тут дневку – как и решил Бойша.
Таши запомнил, что Ромар опять помрачнел, ходил, качал головой, вздыхал даже – словно беду предвидя. О чем-то толковали с Матхи и Бойшей, те кивали, соглашаясь. Потом объявили решение – завтрашний в селении проведут, а с темнотой дальше двинутся, к Сборной горе. Не может быть, чтобы свои там караула не оставили.
Народ приободрился, повеселел. Люди начинали верить, что конец бедствиям близок, еще немного, пара-тройка переходов – и они достигнут леса. Да и завтрашний день беды не сулит; за частоколом все-же безопаснее, чем в открытом поле – хотя прошлый раз отбились именно в чистой степи.
Невиданным зверем ворочалась спасительная ночь. Сам Великий Лар вышел на землю – накинуть темную шкуру на плечи обезземеленного рода, хоть на время прикрыть изгнанников от глаз жадных чудищ, нагрянувших из коренных владений Дзара.
Люди растянулись по брошенным домам. Входили чинно, как в гости, стараясь ничего не тронуть, не порушить – хотя и трогать и рушить было уже нечего. Устраивались на ночлег. По привычке заговаривали входы; двое подростков под руки водили по селению Матхи – все-таки здесь не дом, где слепцу известна каждая мелочь, и можно ходить словно зрячему. Шаман гремел бубном, тряс погремушками, отгоняя недобрых духов, что, как мухи на мед, слетелись к покинутому людьми поселку.
Бойша следом за Ромаром обходил частокол, примечая слабые места и тотчас наряжая охотников на починку. Многое за оставшиеся темные часы сделать нельзя – уж больно основательно потрепали городьбу чужинцы! – но и сидеть без дела не след.
Ромар же, раскинув амулеты, помрачнел окончательно. Подошел к Бойше, начал что-то горячо втолковывать. В проломах горели костры, Таши следил за огнем, прислушиваться ему было некогда и слов он, конечно, не разобрал.
Видел лишь, как кивал Бойша, вроде бы соглашаясь.
Бабы и детишки, умаявшись, спали непробудным сном. И Уника спала, обнявшись с матерью; а рядом притулились ее младшие сестренки. Пусть.
Потом, если до леса дойдем, не до спанья станет. По-новому селение поднимать придется! Не шутка…
Начинал брезжить свет, когда с грехом пополам закончили дела.
Выставили стражу, велев кричать сполох, едва на краю сжатого поля покажется противник. И над селением сгустилась тишина.
Из всех свободных людей один лишь Ромар не повалился спать. Обходил дозоры, щурил глаза вдаль, теребил часовых, требуя зорче глядеть, не упустить приближения врага.
– Рядом орда ходит, – шепотом сказал Таши безрукий волшебник, набредя на него, стоявшего в свою очередь в дозоре. – Не спят, проклятые. Чую я их. И… они меня тоже чуют. Помнишь, как они тебя с Тейко сквозь заросли углядели? Так вот снова тот чародейник объявился, чтоб ему Лару на рога наколоться! Кружит вокруг… и подручные его неподалеку ошиваются не иначе, как опять к городьбе подступиться пробуют!
Солнце бессонный Ромар встретил, стоя на приступке городьбы. Рядом стоял Таши, держа наготове лук. Волшебник казался чернее тучи.
– Приступят сегодня твари, – негромко заметил он. – Не могут не приступить. Больше им нас зажать негде – эвон, до леса рукой подать.
Дважды отбились – и третий отобьемся, знаем теперь как… Лишь бы какой новой штуки не учудили. Вижу, затевают они что-то небывалое, а что – не пойму.
– Так если в поле отстоялись – нечто ж за частоколом не выстоим? – удивился Таши. Ромар с досадой дернул обрубком плеча:
– Тогда народ тесной кучей стоял, а тут дыры одна от другой далеко.
Сумеют ворваться в одном месте – что делать станем? Друг другу на помощь так просто не придешь и в селении в кучу не собьешься. Нас тогда по одиночке перебьют. Была бы моя воля, я бы лучше в чистом поле на дневку встал.
– Так куда Бойша смотрит?
– Куда?.. – Ромар невесело усмехнулся. – Люди устали, ног не волочат.
Хоть один день надо им спокойно провести. Да и в поле тоже… в прошлый раз всех нас Муха выручил, а ныне от невода и клочьев не осталось. Леса тут поблизости тоже нет – все под поля да пастбища выжжено. С какой стороны ни поверни – все худо получается. Всей надежды, что отстоимся в проломах. Знать бы еще, как карлики эти проломы делали… Э, да вот и они!
Кричи тревогу!
Солнце, еще по-утреннему красное, висело над самым горизонтом, но света для круглых желтых буркал диатрим хватало вполне, и чужинцы показали, что больше они ждать не намерены.
Вновь, в который уже раз, разинув клювы, неслись диатримы и бесновались их наездники. Вновь Бойша торопился расставить всех по местам.
Вновь расхватывали длинные ратовища. И людям уже мнилось – отбились досель, отобьемся и сейчас. Но тут и случилось то небывалое, чего так боялся Ромар.
Диатриты словно не замечали широких проходов в городьбе, где ожидали их воины зубра. Не так просто было бы пробиться там сквозь завалы бревен и щетину изготовленных копий. Карлики мчались туда, где поднималась неприступная, нетронутая городьба. А в лапках у коротышек вместо привычных костяных пик были свернутые словно готовое к броску боло, ремни, грубо нарезанные из лошадиных шкур. Видно, загнали где-то пришельцы табун лошадей – не так это и трудно, верхом на диатриме! – а потом не позволили птицам пировать, покуда не изготовили потребный кожаный снаряд.
