Они уже почти скрылись из глаз, когда в пыль под ноги Твердислава внезапно упало нечто небольшое, овал с пол-ладони величиной; голубое плавно перетекало в белое, а граница серебрилась, точно там, на этой границе, вовсю размахивали крошечными снежными фонариками мириады столь же крошечных созданий…
Это была брошь, брошь, и ничего больше, с иглой сзади и крохотной проушиной сверху — чтобы носить и на цепочке. Левая половина — белая. Правая — голубая. И изломанная, ветвящаяся, точно небесная молния, черта разделяла эти два поля…
Случайно ли она сорвалась с одежды погибшей, или унёсшие мёртвую сородичи специально бросили вещицу вниз на память тому, кто пусть молча, но отдавал дань мужеству той, что не пожалела самоё себя ради святого дела мести, — кто знает? Не колеблясь Твердислав поднял брошь и спрятал в карман. Приколоть её к бронекомбинезону он не мог при всём желании.
Дым тем временем рассеялся. На месте аккуратной, ухоженной и ладно устроенной каменоломни осталась лишь безобразно выжженная в теле холма ямища.
Белизна камня исчезла, и камень весь, похоже, исчез тоже — взорам Твердислава предстала лишь спекшаяся от огня земля. “Что бы ни двигало крылатыми, — невольно подумал Твердислав, — умирать они умеют. Дай нам, Великий Дух, всем так умереть в день нашего последнего боя…”
Вампиры, значит… Не-ет, здесь полжизни проведёшь, загадки разгадывая, и то ни одной не отгадаешь.
Твердислав поднялся и нехотя побрёл обратно к лесу. Крылатые, их враги, месть, красота, брошь — всё это, конечно же, очень интересно, но ему пора возвращаться. Хотя при других обстоятельствах он бы, конечно, избрал совсем иную дорогу…
Стой! А вдруг именно этого и добивалась коварная Аэ? Что, если она подсунула ему очередной, её чародейством сотворённый морок? У Твердислава даже перехватило дыхание. Чему можно верить в этом поистине ведунском мире, мире, полном коварных обманок, ловушек и западней? Не верь глазам своим, не верь рукам своим, не верь, не верь, не верь… К Ведунам всё это! Там, за спиной, где остался верховный координатор и его неулыбчивые, больные от вечного страха сподвижники, по крайней мере не стояло таких вопросов. Стена оставалась стеной. Пусть даже Аэ и могла набросить на неё маскарадный плащ.
Стараясь не оборачиваться, Твердислав быстро углублялся обратно в лес — именно в такой, где ему больше всего хотелось бы постранствовать недельку-другую, поночевать под звёздами, полюбоваться чистыми лесными ручьями и озерками… Иногда тебе как воздух нужна тишина, вождь Твердислав. И тебе показали место, где этой тишины хватило бы на всю жизнь. Где могут появиться враги или друзья. Где — вполне возможно! — ты встретишь и ту, что… ох, стыдно!.. — займёт место Джейаны подле тебя…
Стараясь не обращать внимания на эти мысли, Твердислав шагал и шагал. Он не сомневался, что найдёт предусмотрительно оставленные им знаки. Пусть даже на это уйдёт день или даже два…
* * *
— Ваше высокопревосходительство. На сегодня назначен Совет…
— Знаю. Знаю, Конрад. — Исайя, не оборачиваясь, смотрел в окно. За окном моросил унылый дождь — общепланетной сети управления климатом давно уже не существовало, и каждый город обходился своими силами. До недавнего времени в Столице всё оставалось более-менее благополучно, однако, как видно, беда добралась и сюда. Отказывала уникальная аппаратура, и нечем оказывалось заменить вышедшие из строя блоки. Непогода всё чаще и чаще показывала свой крутой норов в городе, и поделать с этим ничего было нельзя.
— Сергей Иванов…
— Связан прорывом, — тотчас с готовностью сообщил Конрад. — Как вы и предвидели, Умники начали атаки на стыке его и соседнего боевых участков. Свара нешуточная, но ситуация под контролем.
— Это хорошо, что под контролем, — медленно сказал Исайя, не отрывая взора от бегущих по стеклу дождевых струек. Отрегулированное на минимум, силовое поле не задерживало безвредную воду. Увы, энергию приходилось экономить. — Не хватало только к неурядицам с Проектом получить ещё и крупномасштабный прорыв Умников…
— Они не прорвутся, — уверенно заявил Конрад. — Что бы там ни говорилось об Иванове, своё дело он знает…
— То-то и оно, — вздохнул Исайя. — Это меня порой и пугает.
Почему, он не пояснил, а Конрад не стал расспрашивать. Когда начальство решит посвятить его в эти тонкости, оно это сделает само.
— Камарилья приготовилась, — негромко заметил Конрад.
— Я знаю, — без выражения ответил Исайя. И он, и Конрад, словно сговорившись, ни разу не упомянули исчезнувшего Твердислава. Шёл уже пятый день, как парень исчез, перейдя тоннелем на контролируемую Умниками территорию, где сразу же угодил в самую сердцевину Сенсорного облака. Один раз ему удалось вырваться; что-то будет теперь?.. Что, если он уже — один из солдат врага? — безмолвно терзался Конрад. Чёрт, чёрт, чёрт, какая досада, что залп Эстерры тогда оказался нацелен чуть ближе, чем следовало!
— Пора ехать, — с непривычной обречённостью произнёс Исайя. — Пора ехать, Конрад. Дадим им бой! Нельзя сдаваться! — он решительно сгрёб со стола несколько папок и двинулся к дверям.
Выход его высокопревосходительства верховного координатора господина Исайи Гинзбурга был обставлен весьма торжественно. Охрана в парадных мундирах, с церемониальным оружием наперевес — погоны, нашивки, аксельбанты, галуны, кивера, ментики со шнуровкой… Солдаты выстроились вдоль всего коридора, от апартаментов его высокопревосходительства до скоростного лифта, и далее, от скоростного лифта до зала заседаний Совета.
Конрад, нахмуренный и суровый, сопровождал патрона на правах не то адъютанта, не то порученца. Под парадным кителем старого солдата прятался бронежилет.
Зал Совета в плане являл собой пятилучевую звезду. Высокий потолок был декорирован по последней моде — скопищем хаотично свисавших пластиковых не то сталактитов, не то сталагмитов, — Конрад никак не мог запомнить, чем же они отличаются друг от друга и оправдывался перед собой тем, что человеческая память, мол, не резиновая и что в его положении гораздо полезнее назубок помнить все положения полевых уставов.
Амфитеатром поднимаясь от центральной округлой трибуны, в глубь каждого из лучей тянулись ряды удобных кресел с пюпитрами — здание было выстроено для заседаний какого-то из забытых Малых Планетных Парламентов, где по традиции должно было быть представлено не более пяти наиболее популярных партий. Сейчас об этих партиях и парламентах, как больших, так и малых, помнили одни лишь архивные крысы, , однако деление Совета на пять фракций осталось. Первую составляли военные — полевые командиры, вторую — военные теоретики, третью — тыловое обеспечение, четвертую — наука и пятую — здравоохранение. В условиях войны всем прочим решено было пренебречь.
Разумеется, верховный координатор появлялся последним.
Он почувствовал нависшую грозу ещё у дверей. Очевидно, стараниями кое-кого из членов Совета последняя сводка разошлась несколько шире, чем хотелось бы ему, Исайе. И, разумеется, семена пали в хорошо унавоженную почву.
