– Я бы посоветовал вам двигаться к Решаму, – совершенно будничным тоном проговорил он. – Остальные людишки сейчас как раз туда бегут. К тому же там… впрочем, сами увидите.
– Кто ты? – наконец очнулся Ксарбирус, разом забывая о вежливости. – Кто?
Старик пожал плечами.
– Я – это я. От своего имени я давно отказался. Меня оно не интересует. Как и не интересует ничего, оставшееся в пределах этого мира. Бывайте здоровы, как говорилось в пору моей молодости.
– Ну уж нет! – взревел Брабер, бросаясь вперёд. – Ты, распечать тебя во все кости, Гниль угнобливать навострился, Гниль! Ту самую, от которой…
– Не моё это дело, гном, – равнодушно сообщил незнакомец, спокойным шагом направляясь прочь. – А на меня бросаться тебе никакого смысла нет. Меня твоей железкой не поцарапаешь. Только время зря потеряешь.
– Постой! Постой, досточтимый! – в отчаянии завопил Ксарбирус. – У тебя в руках средство изничтожить Гниль. Как же ты можешь…
– А я её и изничтожаю, – усмехнулся старик. – И обращаю к вящей своей пользе. Ничья иная меня не интересует. В этих пределах у всякого мыслящего существа есть лишь одно достойное дело, а именно – достижение бессмертия. Разумеется, своего собственного. Мнение на этот счёт кого бы то ни было меня не волнует – вам это сообщаю лишь во избежание траты вами лишнего времени.
– Я знаю, кто ты, – вдруг проговорила Стайни, нацеливаясь в незнакомца указательным пальцем. – Ты тот великий учитель, о котором упоминал дхусс по имени Тёрн. Знаком тебе такой?
Старик приостановился.
– Надо же, – в голосе слышалось нечто вроде удивления, – насколько же тесен этот крошечный мирок. Что ж, лишнее напоминание, что пора, пришла пора его оставить.
– Он говорил, – выкрикнула Стайни, – что ты всегда стремился к бессмертию для себя, он говорил…
– Всё верно, – примирительно сказал незнакомец. – И незачем так орать. Слух меня ещё не подводит. Равно как и память. Я прекрасно помню сего дхусса. Редкий талант. Но он выбрал свой путь. Бессмысленный, на мой взгляд, но я никого не сужу. Это не моё дело.
– Но власть над Гнилью… – встрял было бледный Ксарбирус. – Но бессмертие…
– Мой дорогой, – насмешливо перебил его старик. – Тебя, как и столь многих вокруг, волнуют настолько глупые и ничтожные, с моей точки зрения, вещи, что обсуждать что-либо с тобой я не вижу никакого смысла. Гниль? Нет ничего проще, они же очень слабы, это паразиты. Достигший высшей дисциплины духа сможет давить их так же легко, как ты, почтенный, давишь лесных кровососов. Бессмертие – такая вещь, что нуждается в поддержке. Подчеркну – пока что нуждается. Я настойчиво работаю над этим. Всё, что требуется, – это поторопить их смерть.
– Тебе нужны смерти других, чтобы оставаться бессмертным самому?! – выкрикнула Стайни, сжимая кулаки.
– Дорогая моя, природа полна смертей, – сухо отрезал незнакомец. – Многоножки наиболее удобны. Хотя источник значения не имеет. Я не всесильный, я не могу истребить Гниль во всём мире. Я лишь забираю себе ту силу, что могу. Вот и всё. Нет, научить этому невозможно.
– Тёрн говорил, что ты хочешь стать призраком…
– Этот дхусс, разумеется, не всё понял, – перебил бывшую Гончую старик. – Форма существования значения не имеет. Нематериальное имеет массу преимуществ перед телесным. Остановить же распад плоти не под силу никакой магии, это великий закон всего – существующее в виде твёрдого и осязаемого должно погибнуть и стать невоплощённым. Этого не избегнет никто и никогда. Даже я. И мудрый не станет без нужды и сверх необходимого сохранять плоть в неприкосновенности. Придёт час её сбросить и начать совсем иное существование.
– По-прежнему пожирая других? – напирала Стайни.
– Не твоё дело, девушка, – без гнева или даже раздражения отозвался старик. – Я отвечаю тебе, только пока на это есть моя добрая воля. Заставить меня не в твоих силах. Я не владею боевой, – он презрительно скривился, – боевой магией, этой ерундой вроде швыряния в противника молний; я просто не в твоей власти, так же как я не во власти Гнили.
– А поговорить всё равно любишь, – прошипела Нэисс.
– Люблю, – охотно согласился старик. – Отголоски прошлого. Когда-то они мешали, препятствовали сосредоточению… однако я всё это преодолел. Так что бывайте здоровы… насколько это возможно в насквозь больном мире.
Он махнул рукой и, повернувшись, зашагал прочь. Ни заплечного мешка, ни хотя бы сумы через плечо – казалось, у незнакомца вообще нет ничего с собой. Что же он ест, как укрывается от непогоды, где добывает потребное?..
– Стой, подожди! – с отчаянием выкрикнул Ксарбирус и лишь всплеснул руками, видя, как фигура в плаще уходит всё дальше и дальше.
– Бесполезно, – фыркнул гном, покачивая мечом. – Ничего с ним не сделаешь и ничем его не возьмёшь.
– Да, сила просто огромная… – прошептала бледная Нэисс. – Он… словно отрезал себя от мира, а мир от себя. Не знаю, откуда он взял такие заклинания и каким образом он…
– Мои бывшие коллеги, полагаю, смогли бы ответить на твой вопрос, дорогая моя. – Ксарбирус тяжело вздохнул, по-прежнему глядя вслед незнакомцу. – Я всегда был более склонен к практике, нежели к отвлечённому теоретизированию, но модные теории, коими увлекались наши, так сказать, непризнанные гении, конечно, помню – в общих чертах. И они обсуждали… – Ксарбирус потёр лысину, – обсуждали, что якобы теория не запрещает закукливание, замыкание на себя всех магических потоков, что обычно пронзают человеческое – или сидхское, или гномское, – поправился он, – тело. Камни Магии есть ведь не только в виде кристаллов. Куда больше их существует в виде мельчайших частиц, включённых в сложный круговорот силы, от детального описания коего я сейчас воздержусь; одни распадаются, другие возникают в огненных глубинах вулканов, где расплавлены сами кости земли. Так вот, если замкнуть это течение на себя… путём очень долгих и сложных практик, аскетизма, дисциплины тела и мысли – то якобы можно достичь и не такого. Но кто отрешится от всего, всех радостей земных, чтобы десятки лет постигать неведомое? – Алхимик покачал головой.
– Один такой нашёлся, – буркнул гном. – А сколько таких ещё? Едва ли это мы одни такие везучие, распечать меня во все кости.
– Неплохо бы, – вздохнула Стайни. – С Гнилью-то он ловко управился.
– Ловко-то ловко, – Брабер был по-прежнему недоволен. – А вот оберег мой, на демонюков настроенный, чуть не лопнул! Отродясь такого не видел, хуже, чем тогда, в море. Он, гад такой, чуть демонов сюда не втянул, едва дорогу им не открыл!
– Ничего себе! – присвистнула Стайни.
– Удивляться не приходится, – кивнул Ксарбирус. – Действие равно противодействию. У каждого живого существа есть своё и только своё место в мире. Отрежешь себя от окружающего – неведомо, что или кто решит занять свободное пространство.
– Сильны вы, мэтр, рассуждать. – Брабер пнул подвернувшийся под ноги сучок. – А что делать-то дальше будем? Провизии осталось всего ничего, а при таких делах, когда Гниль кругом, так ничего нигде и не купишь.
