– А чего ты – на ночь глядя? – удивился Саня. – Днем тебе времени не нашлось?
Ленька только рукой махнул да опять свою «молнию» на куртке мучать стал. Ну, все теперь понятно. Если бы он днем такой хреновиной занялся, давно бы его курточка в костре была. Вомбат к таким вещам очень строг.
«Будьте проще, – говорит он всегда. – Чем сложнее механизм, тем больше вероятность, что в самый нужный момент он откажет!»
Нет, но что касается оружия – тут по-другому. Тут всяческие навороты и прибамбасы очень даже приветствуются. Но зато и гоняет он нас с этими автоматами, как крепостных. По полдня чистим-блистим, разбираем-перебираем. Любой из Команды не то что с завязанными глазами – во сне, кажется, соберет-разберет за десять секунд.
А к куртке Ленькиной Вомбат давно-о приглядывается. Да все случая подходящего не найдет. Так, мимо глянет, рыкнет поутру: «Когда вместо „молнии“ пуговицы пришьешь?» На этом и остановится.
– Сань, – вдруг тихо позвал Леня, – чувствуешь, как хреново в Команде стало?
– Ага, – признался Двоечник.
Это, что называется, вопрос в точку. Что касается «чувствуешь» – это все к Сане. Смурное какое-то время. Нехорошее.
Вот так поговорили.
Леня свою «молнию» починил-таки и спать пошел. А Саня дежурить остался.
Утром выяснилось, что ушел Вомбат.
Насовсем.
Почему-то все сразу поняли, что насовсем.
Никто из дежурных ничего не слышал, о чем все старательно друг другу сообщали. «Ты слышал что-нибудь?» – «Нет. А ты?» – «И я нет. А ты, Дим?» Ходили, пожимали плечами, громко недоумевали. Пока не очнулись. Чего это мы? Ну, какая, к дьяволу, разница, слышали-видели? Главное – ВОМБАТ УШЕЛ.
Первым делом – Кувалду Гризли растолкали: о чем вчера с Командиром говорили? Признавайся, гад!
А тот спросонья глазами лупает, вокруг себя таращится, ни хрена не понимает. Да и кто сейчас чего поймет? Малых детей в лес завели, одних бросили. На мальчика с пальчик надежды нет. За каждым кустом баба-яга с костылем сидит, пальцем грозит: ужо я вас, горемычные! Стра-ашно.
Ленька «молнию» на нервной почве доломал, стоит, чуть не плачет.
Азмун с котелком всем под ноги лезет.
Саня последний умишко, кажись, потерял. Сидит. Даже не улыбается.
Кувалда тихо-тихо в уголку примостился, видать, струхнул малость. Как бы не прибили под горячую руку.
Один Стармех вроде головой работает. Сигарету свою докурил. Затушил аккуратно. Сплюнул подальше и говорит:
– Хва, – говорит, – здесь кудахтать, все равно ничего не снесете. Азмун, ты что как болван стоишь? Забыл, что с котелком делать? Воду неси, дорогуша, завтрак готовь. Пурген! Чтоб я этой куртки больше не видел! Займись оружием. Проверь, смажь, что потребуется. Ясно? – На Двоечника посмотрел только, рукой махнул, не о чем разговаривать. Потом к Гризли повернулся: – Вот что, старый. Мы сейчас собираемся и идем твой аттракцион смотреть. Поведешь. – И, увидев открытый было рот Кувалды, не торопясь, добавил: – Хоть слово без моего разрешения ляпнешь – на месте пристрелю.
Кувалда врубился сразу и закрыл рот. Вид у него при этом был умоляющий. Да Стармех и сам, видать, понял, что перегнул.
– Садись, обсудим, как пойдем, – разрешил он, доставая карту.
Пока все делом занимались, они с Кувалдой как раз все и решили. Со стороны их разговор походил на диалог человека с транзисторным приемником. Как только Гризли начинало вести в сторону, Дима просто поднимал на него свой строгий взгляд, чем резко убавлял громкость.
– Это-о, вишь, и никак иначе не получится, как через Цветник… – опасливо бубнил Кувалда.
– Ну, так и давай через Цветник.
– А-а-а, так ить…
– Короче, жучара.
Одним словом, конструктивный диалог.
…Саня сидел с отрешенным видом, который ни у кого из команды никогда не вызывал подозрений. Особенно сейчас. Когда Командир кинул свою Команду. Эпитетов, достойно описывающих данный поступок, не нашлось ни сразу, ни пораздумав. Не нашлось даже у Саши Самойлова, который как раз и наблюдал окружающую суету.
Вот. Начались странности. Насколько Саша мог судить, для всех членов Команды уход Вомбата – событие экстрачрезвычайное. Все, ребята, вот теперь я точно отсюда не уйду, пока все про вашего Командира не выясню… А заодно и про крысок местных. Оч-чень, знаете ли, интересное совпадение получается: здесь Девяткино, и у нас – Девяткино. Здесь крысы «газом каким-то прыскают», и у нас противогазы нужно надевать. Ваша работа, господин Антонов? Ах, Виталий Николаевич, Виталий Николаевич, ну что за методы?..
…Кто-то громко откашлялся у них за спиной. Стармех подскочил от неожиданности и виртуозно выругался.
– …тебя, Двоечник! Какого… ты сзади подкрадываешься?
– Никуда я не подкрадываюсь! – Вот-вот, таким именно тоном Саня недавно научился говорить со Стармехом. – Стою и жду, пока вы тут… всякую разводить перестанете. Команда давно готова. Устроили тут совет в Филях!
– Чего-о? В каких таких Филях, придурок? – Дима начал вставать.
Пурген зажмурился. Если учитывать последние события, очень даже может быть, что Стармех сейчас будет драться с Двоечником. Вот так. Приобретайте билеты заранее.
Уф, нет, слава Богу, до такого мы еще не докатились. Стармех просто встал и пошел свой мешок собирать. Не стал с Саней даже в «гляделки» играть. Это, знаешь, когда два мужика для пущей крутости друг друга глазами сверлят? Потом один, обязательно сквозь зубы, процедит: «Ладно, гад, еще встретимся…» – и в сторону отходит. Вот в принципе он и считается проигравшим.
А с Саней – не, такие номера не проходят. Он через минуту вдруг ржать начинает и говорит что-нибудь вроде: «Дим, у тебя веснушек на носу-у – миллион!» Короче, никакого удовольствия и морального удовлетворения.
Ох, ребяты, поборемся мы еще за власть, поборемся… Стармех, конечно, молодец, строгий парень, правильный, да и храбрости ему не занимать. Да вот только с чего это он решил, что после Вомбата автоматом в командиры пройдет? Огласите весь список, пожалуйста.
Идем. Хорошо идем. Дружно. Ну, может, чуть быстрее, чем с Вомбатом. Ну, это и понятно: надо ж показать, что и сами – не дети малые, сопли по деревьям развешивать не собираемся. И вообще, заметил: чего бы мы в последнее время ни делали, все как будто в пику – вот, гад, гляди, не померли, по кустам не разбежались, вместе на дело идем, в метро, стратегический запас вынимать, черт тебя совсем побери, вместе с башкой твоей, «дурак»-травой попорченной! Наверное, только Пурген, может быть, чуть-чуть-чуть, самую малую толику, верит, что Командир вернется. Недаром он Двоечника утром тихо спросил:
– Сань, а Вомбат с тобой перед уходом ни о чем не говорил?
– Ты что? О чем?
