Она боролась с искушением спросить, что же такого нехорошего было у него сегодня днем? Но с какой стати? Ведь она совсем не знает человека, и зачем вообще ей чужие проблемы?
Двери лифта открылись, и, прощально махнув рукой, Кэрри направилась к своей квартире. Она знала, что Трент идет за ней, чувствовала его спиной.
— Хотите выпить? Бокал вина?
Она не обернулась, только тряхнула головой:
— Нет, спасибо.
— Кажется, вам бы это помогло.
Да, ей нужно что-то, чтобы ослабить внутреннее напряжение. Но не алкоголь. Сейчас был период ее одиночества. Несколько раз в году случалось, что жизнь шла не так, как надо, а словно наоборот. Сегодня она собиралась съесть кусок вкусного пирога, который дожидался в холодильнике, и, наслаждаясь им, постараться не думать о том, что работы пока нет, что матери никогда не станет лучше и что, возможно, она, Кэрри, обречена на постоянное одиночество. А потом, когда она перейдет к пикантной закуске, она постарается забыть, как приятно бывает ощущать на себе вес мужского тела, руки, ласкающие кожу легкими прикосновениями, губы на затылке, на шее возле уха, на пупке…
Слава богу, наконец ее дверь.
— Пока, — снова махнула она Тренту.
— Секунду.
Идиотизм, но она обернулась:
— Что?
— Не знаю. Может, нам поболтать или что-нибудь еще? — Этот высоченный красавец с голубыми глазами сам явно не понимал, что он тут делает.
— Я не в настроении разговаривать.
— Можно сходить куда-нибудь. Что вы в настроении делать?
— Ничего.
— Ну ладно.
Она вздохнула.
— Послушайте, не хочу быть грубой, но у меня есть планы на вечер — горячий душ, потом хороший кусок пирога. И, если хватит сил, любимые соленые сырные галеты.
— Класс! — Он улыбнулся, показав свои ямочки.
— Да, класс. Я очень устала, промокла и…
— Что и?..
— И ничего, — покачав головой, она открыла дверь, — пока, Трент.
Он поймал ее руку. Кэрри остановилась, замерла и услышала, как колотится ее сердце о ребра. Если его рука так приятна, то…
Свою мысль она так и не успела додумать. Трент развернул ее и прижал к себе. Она молчала, не двигалась. Хотелось понять, что дальше… А Трент откинул ее волосы назад и стал целовать место между шеей и плечом. Целовал мягко, нерешительно, еле прикасаясь, но Кэрри казалось, что место это как дамба, через которую вот-вот вырвется с таким трудом сдерживаемые ею желание и страсть.
У нее подкашивались ноги, что-то горело и дрожало внутри. Она закрыла глаза, подняла подбородок, подставляя ему губы. И этот поцелуй был нежен, мягок и неспешен, она таяла, тянулась к нему. Уж очень давно никто не ласкал ее, уж слишком долго она ощущала себя ненужной. И так нравилось прикосновение его губ, языка…
Она почувствовала руку Трента на своем животе, прижала ее через рубашку и, вместо того, чтобы остановить, потянула ее вверх, туда, где так сильно билось сердце…
— Хочешь зайти? — быстро и не задумываясь, спросила Кэрри.
— Хочу, — кивнул он.
Она улыбнулась.
— Но я не могу, — вдруг добавил он.
Ее словно облили ледяной водой, сердце оказалось где-то в горле. Она с трудом глотнула и посмотрела на него.
Его сжатые челюсти показывали решимость уйти, при этом он словно заставлял себя сделать это. Отпустив руку Кэрри, он сказал:
— Я должен уйти.
— Что?
— Должен уйти. Сейчас.
Она смотрела на него, повторяя про себя слово «идиотка». Мазохистская идиотка. И чего она ждала от этого парня?
Едко выговорила:
— Тогда, пожалуйста, иди.
Развернувшись, тихо пробормотала:
— Сопляк.
Кэрри не любила устраивать драмы, но, войдя в квартиру, с силой хлопнула дверью, сделала несколько шагов, потом вернулась, заперла дверь и прислонилась к ней спиной.
Ладно. Ну что же, дура? И нечего копаться в этом.
Подумаешь, ну поцеловала симпатичного парня. Эка важность. Такое случается сплошь и рядом. Может, не с ней, но все же. Было приятно, теперь она знает, чего ей сейчас не хватает. Надо встретиться с кем-нибудь, хотя бы пару раз.
А о Тренте Тенфорде забыть!
В этот момент раздался стук в дверь. Кэрри передернуло. Вздохнув, она открыла дверь и, старательно настраивая себя на вежливую сдержанность, вопросительно посмотрела на мужчину за порогом:
— Пожалуйста, не говорите мне, что вы явились за продолжением, — это звучало саркастически, при этом она старалась не думать о том, что, обладай ее тело собственным разумом, оно бросилось бы в объятия Трента Тенфорда и потянулось бы к его губам за поцелуями.
Он прислонился к дверной раме, голубые глаза светились пониманием:
— Я такой осел…
Какую-то долю секунды ей хотелось хлопнуть дверью прямо перед его лицом, но она настоящий житель Нью-Йорка. Споры и язвительные уколы, скрывающие сексуальный интерес, — вот ее стиль.
Кэрри вздохнула:
— Добавьте слово «надутый» и почти попадете в точку.
Он рассмеялся, покачав головой.
— Послушайте, правда, сегодня жуткий, совсем жуткий день.
— Да, это я уже слышала.
— Простите меня, — он склонил голову.
Гнев немного ослаб, она кивнула.
— Извинение принято.
— Могу я для вас что-нибудь сделать?
— Спасибо, у меня все есть.
— Хороший кусок пирога и соленые сырные галеты?
— В вашем исполнении звучит патетически, — после минутной паузы сказала Кэрри.
— Я настаиваю. Что мне сделать для вас, мисс Грей?
— Ничего. Вы не должны…
— Стоп, прошу вас.
Он оттолкнулся от стены. Какой симпатяга! Высокий, мускулистый, глаза сексуально блестят, а эти ямочки… Просто дух захватывает…
— Я думаю, вы достаточно слышали обо мне и моей репутации и знаете, что я никогда и ничего не делаю потому, что должен.
— Наверное, это так, но…
Он взял ее за руку, и у нее опять задрожали коленки. Его глаза были серьезны. Он заговорил:
— Вы мне нравитесь. Этого вполне достаточно, чтобы не затевать банальный роман, тем более с соседкой. Что-то в вас зажигает меня, Кэрри Грей, и это что-то касается не только секса. Я хочу видеть вас еще и еще.
— Что у вас на уме? — Его серьезность заставила ее напрячься.
— Давайте сходим куда-нибудь.
