Она достала из сумочки щетку для волос, белое новое белье из шкафа и вышла из комнаты.
Как она и думала, Трент растянулся на диване в гостиной, уставившись в экран телевизора. Бейсбол. «Нью-йоркские янки» играли с кем-то не менее знаменитым, но Кэрри спортивные страсти вовсе не занимали.
Сердце сильно колотилось в груди, когда она стояла за диваном. Она повесила трусики на щетку для волос и помахала этим самодельным белым флагом перед его лицом. Он замер, потом повернул голову к Кэрри и сказал ровным голосом:
— Это что, приманка или извращенный способ предложения перемирия?
— Что бы ни было, лишь бы это вернуло нас в лифт, — ответила Кэрри и, чуть улыбнувшись, добавила: — Образно говоря.
В его глазах мелькнуло удивление.
— Садись, — предложил Трент.
Кэрри обошла вокруг дивана. Трент выключил телевизор. Она присела на журнальный столик перед ним:
— Могу я начать первой?
— Валяй.
— Пожалуйста, извини меня.
Трент взял ее руку в свою и кивнул:
— И ты меня тоже прости.
Он так легко принял ее извинение и простил ее, не говоря уже о том, что и сам попросил прощения, хотя не сделал ничего предосудительного.
Кэрри стало легче, напряжение спало, она продолжила:
— Я вела себя совершенно недопустимо по отношению к тебе. Я никогда ни с кем в жизни так не разговаривала.
— Я польщен, — где-то в глубине его глаз мелькнула ирония.
Кэрри глубоко вздохнула, на секунду задумавшись, с чего начать:
— Мне было девять, когда отец оставил нас. Мне бы очень хотелось сказать, что он сделал это неожиданно, вдруг, но это совсем не так — он постоянно предупреждал нас. Может быть, он не справлялся — в его понимании — с ролью отца, может быть, мы с мамой были совсем не подходящие для него люди и для него жить с нами было слишком сложно, не знаю. Но я всегда слышала его слова: однажды я не принесу чек… однажды я не уложу тебя спать… однажды я не буду играть с тобой… однажды я не… и далее по списку. И однажды он не вернулся домой…
Трент легко гладил ее руку, и это помогло ей продолжить:
— Мне кажется, я испытала облегчение. Но с тех пор стала подозрительно относиться к парням, мне как-то не хотелось доверять им. Просто у меня это не получалось. Думаю, это недоверие возникло из-за ухода отца. У меня никогда не было длительных отношений с мужчинами. Я всегда старалась закончить их, прежде чем они перейдут на новую стадию, станут серьезными, поэтому никогда ничего серьезного не было, понимаешь?
— Да, я понимаю, — улыбнувшись, кивнул Трент.
— Ты тоже защищался?
— Да, но по совершенно другой причине.
Кэрри не стала отвлекаться на выяснение его причин, сейчас ее время говорить начистоту.
— Я не говорила тебе о моем отце, потому что я не могла полностью доверять тебе.
Трент молча смотрел ей в глаза. Потом поднял ее руку и поцеловал холодные пальцы:
— Понимаю и уважаю это.
— Но я хочу доверять тебе.
— Я тоже.
— Я хочу полностью доверять тебе, потому что… — она остановилась.
Она остановилась, потому что чуть не выговорила три очень важных слова, которые никогда еще не говорила ни одному мужчине, и было страшно произнести их. Но она была откровенна, и ничего не хотелось скрывать:
— Я хочу полностью доверять тебе, потому что… я люблю тебя.
Кэрри ждала его реакции — вдруг он будет шокирован или еще хуже… Но его лицо было совершенно непроницаемо, это отрезвило и напугало ее. Видя, что Трент собирается заговорить, она остановила его:
— Пожалуйста, не надо. Не отвечай. Просто сейчас я хотела сказать все. Хорошо?
Его глаза неожиданно потемнели, стали очень глубокими и теплыми. Он кивнул и опять сжал ее руку.
— Хорошо. Оставим это.
— Спасибо.
Но Трент добавил подчеркнуто:
— Пока. Договорим потом.
Со вздохом облегчения Кэрри кивнула. Просто в этот момент она не вынесла бы отказа. Он наклонился немного:
— Думаю, теперь моя очередь.
— Хорошо, — кивнула она.
— Несколько месяцев назад я познакомился с Мэри Эндикот. Она была очень приятной, славной девушкой. Но у нас не было ничего общего, и, встретившись во второй раз, мы оба решили, что третьего свидания не будет. Я несколько раз встречал ее здесь, в доме, мы здоровались. Вот и все, — он слегка запнулся. — А потом появилось сообщение о том, что она покончила с собой. Такой ужас… — Он перевел дыхание, помолчал и продолжил: — Несколько недель назад я получил анонимное письмо. Кто-то требовал, чтобы я перевел миллион долларов на названный им счет, иначе он опубликует позорящие меня сведения из моего прошлого. Позже я понял, что это намек на мои отношения с Мэри. Но, поскольку мне нечего было скрывать, я просто выкинул письмо. Думал, что это идиотская шутка, кто-то решил разыграть меня. Но когда меня вызвали в полицию первый раз с вопросами о Мэри, я вспомнил и сказал им об этом письме. Они сказали, что в доме еще кто-то получил такое же письмо.
— Кто? — заинтересовалась Кэрри.
— Они не сказали, — покачал головой Трент. — Но когда вызвали меня вторично, показали это, другое, письмо. Они хотели знать, похоже ли оно на мое.
— Похоже?
— Очень, хотя полицейские заклеили часть текста и саму угрозу я не мог видеть.
Кэрри задумчиво покачала головой. Кто же еще в доме получил такое письмо? Интересно, Аманда или Джулия знали что-нибудь о Мэри Эндикот или о письме? Но нельзя же спрашивать их об этом, это ясно. Дело касается Трента, и ей нельзя делиться с кем бы то ни было таким личным, его личным. Даже с друзьями.
— И последнее, — снова привлек ее внимание Трент. — Когда я был там, капитан, друг нашей семьи, сказал, что они теперь подозревают, что смерть Мэри, возможно, вовсе не самоубийство. Но он не стал обсуждать эту тему.
Кэрри тяжело выдохнула:
— Боже…
— Да.
— Тогда это?..
— Тогда так, — он вновь взял ее руку и поцеловал пальцы.
— У тебя в карманах больше нет скелетов? — С медленной улыбкой она взглянула на него.
— Поищи сама, — он поднял обе руки.
Смеясь, она подошла к нему, села на его колени и обняла за шею:
— Это наша первая ссора.
— Ммм-хмм, — Трент тесней прижал ее, — и поскольку мы вынесли эту пренеприятную штуку, мы должны вознаградить себя особенно горячей компенсацией…
— Секс? — предложила Кэрри, засмеявшись.
