Сомнительный, грустный взгляд, который был у нее несколько минут назад, сменился взглядом женщины, знающей, что значит испытать боль, и готовой к этому снова.
— Они должны разрушить дом, чтобы сделать это, правильно?
Он кивнул:
— Да.
Она тяжело вздохнула и скрестила руки на груди:
— Так что ты им сказал?
— Ничего, — сказал Дэмьен спокойно. — Я спросил, где нужно поставить подпись.
Тэсс уставилась на него. Она словно вся оцепенела, и лишь горела кожа на шраме с внутренней стороны бедра.
Возможно, потому, что она имела дело с дьяволом.
Оставив Дэмьена, стоявшего у огня, она присела на кушетку. Какая же она все-таки идиотка. Ее веселое настроение, ее доверие, подарок к Рождеству, а главное — надежды на то, что у них могло быть совместное будущее, — все это было так глупо.
Конечно, им не суждено быть вместе никогда. Стоя спиной к огню, Дэмьен попытался объяснить:
— Это — бизнес. Большая сделка.
— Не сомневаюсь.
— Я хочу сказать, что все затраты компенсируются.
— Мне не нужны твои деньги, Дэмьен, — устало сказала она. По ее взгляду и тону было видно, что она оскорблена его предложением.
Но Дэмьен не понял. Какого черта она отказывается?
— Можно использовать деньги для твоего бизнеса или…
— Или ни для чего, — отрезала она с отвращением.
Но, какова бы ни была причина, он не отступит.
— Возьми деньги, Тэсс.
Она встала и подошла к нему. Губы ее дрожали, скулы были напряжены.
— Что-то не так?
Его синие глаза были почти безжизненными и апатичными.
— Что ты имеешь в виду?
— Несколько часов назад ты был со мной.
— Все меняется, — сказал он сухо.
— Что именно изменилось? Ну же, я пойму, не школьница, мы оба это прекрасно понимаем.
Он опустил глаза и направился к двери.
— Мне нужно вернуться в дом. Но ты должна помнить, что бульдозеры приедут завтра. В восемь утра.
— Что? — спросила она вслед.
— В восемь утра, — повторил он, выходя.
Она вышла вслед за ним на прохладный дневной воздух.
— Я слышала во сколько, Дэмьен.
— Они хотели все сделать быстро, Тэсс.
Вдруг до нее дошло. Какая же она глупая, что позволила заманить себя в сказку без счастливого конца. Снос дома был его целью с самого первого дня. Заставить ее построить мечту — прекрасную семью, дом, потом растоптать все это — и при этом разорвать в клочья ту девчонку, которая причинила ему столько страданий.
Дэмьен садился в автомобиль, когда она закричала:
— Остановись сейчас же!
Он остановился, потом повернулся и бесстрастно посмотрел на нее, пока она шла к нему.
— Ты замерзнешь. Вернись внутрь.
Она стояла лицом к лицу с ним, чувствуя только острое желание ударить его кулаком.
— С самого начала ты знал, что этот дом, возможно, снесут, не так ли?
— Было много возможностей.
— И ты заставил меня выбрать самые красивые материалы… — Она покачала головой. — Вынудив представить, как будто я делаю это для себя.
Он прислонился к открытой дверце:
— Я хотел, чтобы ты почувствовала, каково это, когда у тебя что-то отнимают.
Она посмотрела на него, не веря своим ушам:
— О, Дэмьен. Ты действительно думаешь, что снос этого дома станет для меня ударом?
Он не ответил, но на скулах заиграли желваки.
— Ты не понял, да? — сказала она.
От ее теплого дыхания в воздухе возникли маленькие облачка пара.
— Что не понял? — пробормотал он.
— В чем заключается вся соль этой мести. Ты действительно причинил мне боль, Дэмьен. Здесь ты не ошибся — ты преуспел. Истинная месть в том, что я действительно поверила в наше настоящее. И считала, что мы достаточно взрослые, чтобы преодолеть власть прошлого и начать то, что было настолько удивительно.
Тэсс почувствовала комок в горле, но не заплакала. Она не позволит ему это увидеть.
— Помнишь, я говорила тебе, что с Генри исчезли последние капли моей веры и надежды?
Он не ответил, и она продолжала:
— За эти недели я обрела это снова. У меня появилась вера в нас. И я, дура, снова была готова отдать свое сердце не тому человеку. — И не дав ему времени на ответ, она добавила: — Я надеюсь, что когда-нибудь ты сможешь наконец оставить то, что было в прошлом, чтобы пойти дальше. Возможно, это случится, когда этот дом превратится в бетонную пыль… Не знаю. Но с меня хватит. Я иду домой.
И с этими словами она повернулась и пошла упаковывать свои вещи, чтобы оставить красный дом, сладкие воспоминания и несбывшиеся мечты. Навсегда.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Рождество, как предполагалось, было самым счастливым временем года для большинства людей. Подарки, елки и Санта-Клаус, счастливые пары и первые праздничные платьица для малышей. Как можно было не улыбаться соседу и не подпевать хору «Колокольчики звенят»! Но Тэсс хотелось убежать из офиса после работы, сесть в автомобиль и поехать домой — спрятаться в постели, пока не закончится праздник.
Она вовсе не была Скруджем или кем-нибудь подобным. Она хотела улыбаться и петь, но сейчас на душе скребли кошки.
Четыре дня назад она оставила Трибьют, маленький красный дом и человека, которого снова полюбила. Сегодня Сочельник, и дом, наверное, уже снесен бульдозером, а мужчина ее мечты отдыхает в солнечной Калифорнии.
С папкой под мышкой Тэсс проходила мимо кабинета Мэри.
Мэри заметила ее и окликнула:
— Эй, Тэсс. Зайди-ка на секунду.
Они с Итаном уже вернулись после медового месяца, и теперь Мэри порхала по офису так, будто она до сих пор была на седьмом небе.
Тэсс вошла и села напротив подруги. На ее письменном столе стоял улыбающийся Санта, и Тэсс едва сдержалась, чтобы не сбросить его на пол.
— В чем дело? Меня ждут…
— О, это не займет много времени. — Мэри отбросила за плечи свои светлые волосы и улыбнулась. — Тебе придется кое над чем подумать.
— Слушаю тебя внимательно.
— Ты любишь детей, правильно?
Тэсс рассмеялась:
— Конечно. Мэри, о чем ты?
— Я хочу, чтобы ты была крестной матерью моего ребенка.
Странная печаль нахлынула на Тэсс. Ей льстило, что Мэри считала ее такой близкой подругой. Но сейчас ее слова лишь напомнили Тэсс о семье, которой у нее самой никогда не будет.
