– Это Влад, – сообщил Билли. – Тот, который приходил до тебя.
Дэвид кивнул и сказал:
– Я знаю.
Билли вдруг понял, что происходит и чем это грозит.
– Ты убьёшь его? – дрогнувшим голосом спросил он.
Дэвид заставил себя умерить желания. Как бы ни хотелось ему сойтись в равном, беспощадном, но честном поединке с противником, он понимал, что поддаться искушению значило провалить операцию.
Никто не должен знать о его присутствии на борту станции «Бородино».
– Не сейчас, – отвечая на вопрос Билли и убеждая в чём-то сам себя, сказал он и взял со столика шприц-пистолет.
Билли с ужасом наблюдал за тем, как пистолет приставляется к его руке, крепко сжатой стальными пальцами Дэвида.
– Меня? – выдохнул Билли.
Нажатие курка – и препарат был впрыснут в кровь мальчика. Билли тотчас же упал на подушки – бледный и тихий как покойник.
Дэвид развернулся, лихорадочно продумывая путь к отступлению.
Одна мысль, не относящаяся к операции, засела в его голове: пошли они все!.. Пошли они все, во главе с отцом Зорзой! Пошли туда вслед за ним и все остальные!..
Делайте что хотите, но мальчишку я убивать не собираюсь!
Глава 25
– Хозяин, он приближается! – пискнул гремлин. – Поторапливайся!
Дэвид не стал терять времени, чтобы послать гремлина куда подальше или приказать ему заткнуться. Он и без подсказок нечисти знал, что тот парень приближается. А что касается «торопливости» – он и так действовал с предельной скоростью. Вот только кожух вентиляционной шахты словно вознамерился преградить путь к отступлению. Болты, крепившие решётку к раме, были старыми, у многих сорваны головки, проскальзывавшие теперь в стальном кулаке пневмоключа.
Гаечный ключ с пневмоприводом работал почти бесшумно, издавая лишь слабое урчание, похожее на кошачье мурлыканье. За спиной Дэвида Билли Иванов, который после инъекции должен был бы в течение суток спать, не шелохнувшись, вздрогнул и нечленораздельно забормотал. Дэвид с уверенностью мог сказать: ребёнок находится во власти беспрерывно мучающих его кошмаров.
«Бедняга, – подумал Дэвид. – Хотел бы я успокоить тебя, сказать, что скоро всё будет хорошо… Но нет, не могу я тебе этого обещать. Потому что лучше не будет».
Ещё один болт выпал из гнезда в раме. Путь почти свободен! Осталось всего два винта, а потом – вниз по шахте, по её бесчисленным ответвлениям – туда, где осталось десантное оборудование. Никто и глазом не успеет моргнуть, как он уже отчалит от станции и направится к точке встречи с кораблём, ждущим, чтобы подобрать его.
Жаль, что с собой у него не было всего необходимого. Доклад будет весьма краток. Но начало положено неплохое, стыдиться, по крайней мере, нечего. Отец Зорза не придёт в восторг, но и разочарован не будет.
Пневмоключ размером с карандаш, повинуясь едва ощутимому давлению пальцев, впился в головку очередного болта. Болт пошевелился, начал выворачиваться, но на половине пути застрял – перекосилась старая, полусорванная резьба. Дэвид включил инструмент на полную мощность, приговаривая: «Ну давай же, малыш, нажми, нажми!»
Болт с хрустом перекрутило и разорвало пополам. Отлично! Теперь можно вытянуть решётку на себя, а затем скрутить её на сторону, освободив путь в шахту. А там уж – ищи ветра в поле…
– Хозяин, он здесь!
Поняв, что тихо уйти не удалось, Дэвид позволил себе вздохнуть, а затем отбросил ключ и развернулся, приготовившись встретиться лицом к лицу с противником.
Выхватив оружие, он направил ствол в сторону входной двери в палату, прикидывая, с какой стороны может подойти русский. Келлса изрядно беспокоило, что между ним и противником оказался спящий, одурманенный лекарствами Билли. Но делать нечего: стоило Дэвиду сместиться чуть вправо, чтобы Билли оказался вне линии огня, но при этом он загонял себя в самоубийственную позицию с очень узким сектором обстрела.
Билли всхлипнул сквозь сон.
Дэвид сделал два шага вправо.
* * *
Влад двигался по коридору, словно подкрадывающийся к добыче волк. Ноги неслышно скользили по полу, мышцы и суставы работали, как мощные, бесшумные механизмы в тёплой масляной ванне. Пригнувшись, он слился со стеной, к которой прижимался левым боком. Коридор уходил далеко вправо, а в нескольких шагах впереди на пол падало пятно тёплого жёлтого света, вырывавшегося через дверной проём палаты Билли.
Присутствие врага из корпуса «Одиссей» он чувствовал всем телом, разумом, даже особым жжением в костях. Сердце русского майора жаждало убийства, и убийству суждено было произойти. Прожогин мог со стопроцентной уверенностью сказать, кто именно будет его противником, с того момента как он перешагнул порог госпиталя станции. Он определил это по висевшему в больничных коридорах запаху холодной темноты – если, конечно, у холода и чёрного цвета есть запах. Ферменты смерти – до боли знакомые ему – витали в воздухе.
Разумеется, лучшим вариантом был бы захват противника в плен с последующим пристрастным допросом. Пытать этого гада до тех пор, пока тот не расколется и не выдаст всё, что знает об очередном грязном заговоре проклятых штатовцев против матушки-России. Методы, к которым прибегал Влад в таких случаях, никогда ещё не подводили его.
Будь перед ним обыкновенный, даже очень хорошо подготовленный человек, Влад именно так бы и поступил. Под прикрытием лучшего десантно-штурмового отделения гарнизона он ворвался бы в палату, без труда обезоружил бы противника, а затем, скрутив покрепче, неспешно приступил бы к «сеансу одновременной игры» на всех болевых окончаниях нервной системы пленного.
Но в госпитальной палате Влада ждал не обычный противник. Да, именно ждал… В этом Влад тоже не сомневался. Незнакомец наверняка хотел бы смыться по-тихому, но сейчас он определённо уже учуял приближение «Бурого медведя» и, отбросив мысль об отступлении, приготовился к бою.
«Мы равны друг другу», – подумал вдруг Влад.
Скорее всего противник был настолько же силён и опытен, насколько и сам майор Прожогин. Вполне естественно, что американцы послали на эту операцию лучшего из лучших. Корпус «Одиссей».
По странному капризу его величества случая и её величества судьбы, Церковь Меча и корпус «Одиссей» нечасто встречались в открытом бою лицом к лицу. Счёт редких кровавых поединков за всю историю противостояния был абсолютно равным. У Влада мелькнула мысль, что у него появился шанс нарушить это равновесие. Его противник, конечно, подумывал об отступлении, но выхода отсюда практически нет. Практически… Ещё скажите – формально. Влад достаточно трезво оценивал уровень противника, чтобы при встрече с «Одиссеями» не полагаться на такие банальности, как запертые двери, задраенные люки и тому подобную ерунду. Если в палате есть хотя бы крысиная нора, то противник сумеет улизнуть, было бы достаточно времени. Но именно этого Влад ему предоставлять никак не собирался.
