– Мамочка, но ведь подарки – не главное? – подала голос Лили – семейный миротворец.
– Вы мне напомнили, что нам нужно сделать на Рождество. Отложим монетки на пожертвования для Армии Спасения? Или испечем пирожки для приюта? Выбирайте.
Роза и Лили, задумавшись, совершенно одинаково наморщили лбы. Наконец Лили спросила:
– Если мы будем печь пирожки, ты разрешишь нам помогать?
Две обезьянки на кухне? Вопрос застал Натали врасплох.
– Не знаю, девочки. Я подумаю.
– Мы не будем совать пальцы в глазурь, – заверила Роза.
– И ложку облизывать тоже не будем, – вторила Лили.
– Будем вести себя хорошо. Мы ведь уже большие.
Натали подавила улыбку. Она должна приветствовать их стремление к самостоятельности. Уж кто-кто, а она понимает, каково, когда тебе запрещают что-либо сделать. Джастин не хотел, чтобы жена работала, не верил, что из-за диабета она сможет хоть чем-нибудь заняться. И вот после его смерти она ощутила полную беспомощность.
– Я думаю, что вы, девочки, правы. Но вы должны пообещать без разрешения ничего не трогать. Договорились?
– Договорились, – дочки с серьезным видом кивнули.
Натали сгребла их в охапку, осыпая поцелуями, и все трое повалились на пол. Господи, как же она любит своих крошек!
Запищал таймер, и Натали пришлось подняться. К понедельнику она должна испечь пробные торты для невест, а к завтрашнему дню – украсить торт для детского праздника.
Близняшки, успев помириться, убежали, а она занялась выпечкой. Помимо этого ей предстоит рассортировать белье и приготовить ленч. Ее рабочий день никогда не кончался, но Натали не жаловалась. Слава богу, что она не висит на чужой шее.
Она одновременно загружала посудомоечную машину и добавляла пищевой краситель в шесть разных мисочек с глазурью, когда раздался звонок в дверь и крик Розы:
– Мам, я открою!
От неожиданности Натали вздрогнула и расплескала красный краситель себе на свитер и на ногу. В дверь продолжали звонить.
– Не открывай сама, – предупредила дочку Натали, испугавшись, что та откроет дверь, не посмотрев в глазок, и может впустить кого угодно, да хоть серийного убийцу.
Но поздно – в приоткрытую дверь уже ворвался холодный воздух.
– Роза! – Натали отошла от стола как раз в тот момент, когда дочка, вспомнив о предостережении матери, попыталась снова закрыть дверь.
В проем просунулась рука в перчатке. Это была мужская рука в черной кожаной перчатке. Натали кинулась вперед, споткнулась о бельевую корзину и ударилась бедром о журнальный столик.
– Будет синяк, – произнес густой голос. Натали подняла лицо и увидела Купера Салливана. Он обхватил ее за талию и подвел к стулу. Она почувствовала себя маленькой и беспомощной.
– Похоже, это переходит в привычку, – заметил он.
– Не в привычку, а в нелепость, – ответила Натали и сердито посмотрела на Розу. – Закрой дверь, Роза Изабелла, и отправляйся в свою комнату. – Она всегда называла девочек полным именем, когда сердилась на них. Но слова «Лили Александра» звучали гораздо реже, чем «Роза Изабелла».
Роза с виноватым видом ушла. Натали не решилась потереть бок на глазах у Купера. А что он вообще здесь делает?
– Купер… Вот так неожиданность.
Он засмеялся.
– Наверное, мне следовало сначала позвонить.
– Наверное.
– Я могу уйти.
– Не говори глупостей. – Купер, разумеется, не виноват в том, что сердце у нее бьется сильнее обычного. И в том, что она снова чуть не упала в его присутствии, он тоже не виноват. – Снимай пальто и садись.
Натали все же потерла ноющее бедро.
– Синяк тебе обеспечен, – сказал он, снял длинное пальто и перекинул его через спинку дивана. – Мне взглянуть?
Она бросила на него грозный взгляд.
– Тогда, может, приложить лед? – засмеялся Купер.
– Для этого нужно посидеть, а у меня не хватит терпения.
– По-прежнему непоседа?
– Учителя называли это чрезмерной активностью.
Он снова засмеялся, и она чуть-чуть расслабилась. Купер напомнил ей о прошлом; и не все тогда было плохо. Наоборот – плохого было мало. Но смущало его появление у нее в доме. Он такой красивый и мужественный…
– Как ты узнал, где я живу?
Он пожал плечами.
– Я позвонил твоей начальнице.
– Белла не должна была давать мой адрес незнакомому человеку.
– Она видела, как мы с тобой танцевали на свадьбе Краггина.
Лучше бы Белле не выступать в роли свахи! Она же знает, что Натали ни с кем не хочет встречаться после смерти Джастина.
– Не волнуйся. Я сказал ей, что мы с тобой старые друзья. – Он наклонился к ней. На черных волосах блестели тающие снежинки. – Мы все еще друзья?
– Конечно. Я рада снова тебя увидеть, – ответила Натали, чувствуя, что ведет себя не только глупо, но и негостеприимно.
Она на самом деле рада. Но как отделаться от возбуждения при виде Купера? На свадьбе она все свалила на инсулиновую реакцию. А как сегодня это объяснить? Неужели Купер заставляет ее снова почувствовать себя женщиной? А она не хочет вообще ничего подобного чувствовать!
Сладкий запах карамели заполнил квартиру.
Господи!
– Купер, извини. Я должна проверить торты. – Натали подскочила и устремилась на кухню, лавируя между бельевой корзинкой и разбросанными игрушками.
Купер последовал за ней.
– Я не хочу ничего нарушать. Я просто зашел… – Его взгляд упал ей на ноги. – У тебя кровь.
Она посмотрела на красную жидкость и хихикнула:
– Доктор, не волнуйтесь – это не кровь.
Схватив бумажное полотенце, Натали вытерла ступню.
– Видишь? Мамы могут творить чудеса – превращать кровь в пищевую краску.
– Слава богу, что ты такая умелая. А я уж начал беспокоиться, как тебе удается справляться одной, – пошутил он.
– Может, кофе? – предложила Натали.
– Не хочу доставлять лишних хлопот…
– В холодные дни у меня кофе всегда наготове. – Она налила ему чашку. – И суп.
– Сообразительная мама.
Присутствие Купера Салливана на кухне смущало. От него у нее нервная дрожь. Да любая женщина не может остаться равнодушной от его сексуальности. А что говорить о ней, которая за два года успела забыть, что такое секс?
Купер потягивал кофе, а глаза весело поблескивали над ободком чашки. Чтобы справиться с нервами, Натали придвинула к себе миску с глазурью.
