Носильщик внес ее чемоданы в прекрасно оформленный номер-люкс. Дав ему чаевые, она подождала, пока он поставит ее вещи, потом закрыла дверь, отдернула шторы и включила отопление.
Итак, Келси осталась одна. Она легла на диван и уставилась в потолок, думая над тем, что скажет своему мужу.
Какое-то время Келси лежала не двигаясь, потом несколько раз взглянула на телефон, желая позвонить Райану, но передумала. Он признался, что по-прежнему любит свою покойную жену, а Келси необходимо думать о настоящем, в котором ее ждет встреча с выжившим во время взрыва на яхте мужем. У нее с Райаном нет будущего. Голос рассудка твердил ей, что пора обо всем забыть.
И все же Келси надеялась, что Райан позвонит ей. Он ведь очень беспокоится о ее здоровье. Конечно же, Райан позвонит.
Однако звонка не последовало.
Спустя какое-то время Келси вызвала горничную и заказала чай и тост, так как почувствовала, что проголодалась. Ей следовало отдохнуть, поесть и услышать голос Райана.
По правде говоря, она намеренно откладывала поездку в больницу.
Каким предстанет перед ней Марк, который много месяцев не получал должной медицинской помощи? По словам доктора, Марк сильно изранен, особенно пострадали его голова и лицо. Он всегда очень тщательно следил за своей внешностью. Келси взмолилась, чтобы раны Марка оказались не слишком уж серьезными.
Измотанная морально и физически, Келси тем не менее понимала, что не имеет права отдыхать, когда муж хочет видеть ее. Заставив себя подняться, она вызвала такси и направилась в больницу.
Идя по коридорам огромного здания больницы, Келси снова почувствовала подступающую к горлу тошноту. В ее животе изредка чувствовались небольшие судороги. Она списала это на переутомление.
— Меня зовут Келси Мейсон, — объяснила она медсестре в белой униформе. — Я приехала, чтобы увидеться со своим... мужем.
Слова, которые срывались с губ Келси, казались ей жуткими и неискренними.
— Вы бледны, миссис Мейсон. Вы хорошо себя чувствуете?
— Я устала. Сегодня днем я прилетела из Далласа.
Да, сегодня днем Келси покинула Даллас, где навсегда осталось ее сердце.
Медсестра понимающе кивнула.
— Я вас прекрасно понимаю. Аэропорты сейчас переполнены. — Она сочувственно взглянула на Келси и сказала: — Палата мистера Мейсона находится в дальнем конце коридора слева.
— Спасибо.
Не успела Келси сделать и шага, как медсестра поднялась на ноги и произнесла:
— Давайте я провожу вас, а заодно посмотрю, спит ли он.
— Как он выглядит?
— Как человек, который находился без медицинского лечения несколько месяцев. Вы разговаривали с докторами?
— Да, но я не знаю, чего ожидать. Мне сказали, что у него амнезия. Именно поэтому он не может назвать своего имени и места жительства.
— Верно, — медсестра постучала в дверь палаты, потом открыла ее, не дожидаясь ответа. — Мистер Мейсон?
Келси увидела, как какой-то забинтованный человек пошевелился на узкой кровати. Она подошла ближе.
— Марк? — позвала она, вглядываясь в лицо человека.
Ей показалось, что все вокруг закружилось. Взгляд Келси на краткий миг затуманился. Ахнув, она схватилась за живот и покачнулась. Медсестра успела подхватить ее.
— Миссис Мейсон, что с вами? У вас начались роды?
— Этот человек не мой муж, — произнесла Келси и почувствовала, что у нее отошли воды.
Райан стоял у окна полутемной комнаты, держа руку в кармане, уставившись на золотой диск луны в небе Далласа. В детской комнате царила тишина. Больше не было слышно смеха Келси и Марии. Никто не придумывает различные кушанья и не дает ему попробовать, как подопытному кролику.
В доме Райана наступили мрачные времена. Даже по обыкновению веселая и жизнерадостная Мария превратилась в молчаливое и унылое существо, которое предпочитает теперь затаиться в своей комнате.
Душа Райана разрывалась от страданий.
Впервые ему не удалось найти утешение на работе. И неважно, что он старался занять каждую свою свободную минуту, — забыть Келси было невозможно.
И вот теперь он стоит в детской комнате, которую они с Келси готовили совсем недавно. По какой-то непонятной причине Райану хотелось находиться именно здесь.
Жаль, что Келси не взяла с собой детские вещи, хотя они теперь вряд ли ей понадобятся. Ей больше ничего не нужно от Райана. Келси вскоре счастливо заживет со своим любимым мужчиной. Так и должно быть. Появление Марка можно назвать чудом. Райан понимал, что должен радоваться за Келси, однако не мог.
Всякий раз, заходя в детскую, он вспоминал тот момент, когда впервые понял, что любит Келси. Именно тогда он поклялся стать отцом ее ребенку, если она это позволит.
Но Келси не позволит ему стать отцом для ее ребенка...
Днем в Далласе прошел сильный весенний дождь. Теперь все вокруг казалось чистым, воздух — свежим. Райану всегда нравилось это время года. Все вокруг позеленело, распускались цветы на городских клумбах, и он все чаще вспоминал о Келси. Ему так понравилась их прогулка по ботаническому саду!
— Папочка?
Услышав тихий голос дочки, Райан обернулся. Мария стояла в дверном проеме. Она была в голубой ночной рубашке, которую выбрала для нее Келси.
— Привет, зайка.
Хотя и Райан, и Келси объясняли Марии причину отъезда няни, девочка не поняла и не приняла никаких объяснений. Она каждый день ждала возвращения Келси и часто укрывалась от тоски в детской, оборудованной для ребенка Келси.
Сейчас Мария казалась неуверенной.
— С тобой все в порядке, папочка? Почему ты не включаешь свет?
Райан хотел оставаться в сумерках, такое освещение точно отражало его настроение. И все же он включил лампу на прикроватном столике.
— Ты готова отправиться спать? — спросил он. После отъезда Келси он старался в точности соблюдать традицию обнимашек.
— Без Келси все иначе, — сказала Мария, будто читая его мысли.
— Я знаю, — он вздохнул. — Неудивительно, что ты скучаешь по ней. Мне тоже без нее одиноко.
Мария вошла в комнату и взяла в руки мягкую игрушку. Это была белая овечка.
— Я серьезно подумала над одной ситуацией и сделала определенный вывод, — объявила она.
Райан знал, что, приходя в детскую, Мария постоянно думает о Келси и о том, как хорошо ей было с ней. Он был уверен, что другую няню девочка никогда не примет.
— К какому выводу ты пришла? — с надеждой в голосе спросил Райан.
— Она мертва.
— Что?! — Он так резко повернул голову, что у него заныла шея.
