Он кивнул.
— Тысячу раз.
— И как мечтал о полетах, рисовал самолеты, строил их модели и писал о них в своих сочинениях, говоря себе, что однажды станешь летчиком?
Он широко раскрыл глаза. Старик все помнит.
— Полеты были кирпичной стеной, — сказал я. — Когда я хотел научиться летать, ничего не получалось. Не было ни денег заплатить за летное обучение, ни друзей с самолетами, ни сказочных фей, ни понимания в семье. Отец ненавидел самолеты. Я закончил школу и поступил в колледж. Кроме курсов химии, аналитической геометрии, ихтиологии и литературы, там был еще один курс, изменивший мою жизнь: стрельба из лука.
— Луки и стрелы?
— Каждый должен был посещать хоть один курс по физподгоговке. Стрельба из лука была среди них самым легким. Он кивнул.
— Однажды утром, в понедельник, наша группа из двадцати человек, как обычно, выстроилась в шеренгу перед мишенями. Рядом со мной случайно оказался старшекурсник, получавший уже чуть ли не самый последний зачет. Мы стояли рядом и пускали стрелы в соломенные мишени, когда случайно над нашими головами пролетел легкий самолет в направлении аэропорта Лонг-Бич. Вместо того чтобы выстрелить. Боб Кич опустил лук и смотрел вверх, на этот самолет. Один этот взгляд — и вся моя жизнь изменилась.
— Оттого, что он посмотрел вверх?
— В Лонг-Бич на самолеты не обращают внимания. Они там так же обычны, как ласточки над крышами. Этот парень, который поднял голову, чтобы взглянуть на самолет, должно быть, имел к ним какое-то отношение. Опережая судьбу и здравый смысл, я оговорил с ним: «Боб, могу спорить, что ты — летный инструктор и тебе нужен кто-то, кто будет мыть и полировать твой самолет в обмен на летные уроки».
— Он сказал «Да», — предположил Дикки.
— Нет. Он удивленно посмотрел на меня и сказал: Откуда ты знаешь?
— Да брось, — недоверчиво сказал Дикки. — Как такое могло случиться? Для этого не было причины.
— Причина на самом деле была. Боб Кич только что получил свой временный сертификат летного инструктора, а для того, чтобы получить полноценный, постоянный Сертификат Инструктора, ему нужно было обучить еще пять человек. Вот и причина.
— Но как ты узнал, что ему нужны ученики?
— Интуиция? Надежда? Везение, считал я тогда. За полгода Боб научил меня летать. Я бросил колледж, ушел в Военно-Воздушные Силы, и вся моя последующая жизнь оказалась связанной с небом. Принцип Совпадений устроил мою судьбу, но я догадался о его существовании только двадцать лет спустя.
— Как он действует?
— Подобное притягивает подобное. Ты будешь удивляться этому всю свою жизнь. Выбери любовь и работай, чтобы претворить ее в жизнь, и каким-то образом что-то произойдет — что-то, чего ты не планировал, придет, чтобы совместить подобное с подобным, дать тебе свободу и… направить тебя к твоей следующей кирпичной стене.
— Моя следующая стена! СЛЕДУЮЩАЯСТЕНА?
— Это не так уж страшно. Нам не нужно прилагать усилий, чтобы оказаться в наихудшем положении, которое только можно представить, — как только мы забываем наше волшебство, это происходит само по себе. Но вопрос не в том, как попасть в беду, а в том, как из нее выбраться. Смысл игры — помнить, кто мы на самом деле, и применять наши инструменты. Как научиться, не имея практики?
Он сомневался.
— Не знаю…
Нужно ли ему беспроблемное будущее, подумал я. Зачем он выбрал пространство-время, если ему не нужны проблемы?
— Мысленный эксперимент, — сказал я. — Представь, что в твоем мире нет ничего, что ты хотел бы изменить. И не осталось уже ничего, что можно было бы улучшить.
Он задумался на мгновение.
— Ура! — закричал он. — Это прекрасно!
— О'кей, — сказал я. — Теперь представь, что проходит месяц. Два. Год. Два года. Три. Ну и каково это?
— Мне хочется чего-то нового. Я хочу заняться чем-нибудь другим.
— Вот тебе и причина, по которой существует Мир Образов.
— Мы любим узнавать новое?
— Мы любим припоминать то, что уже знаем. Когда ты слушаешь свою любимую мелодию, или смотришь снова свой любимый фильм, или перечитываешь любимый рассказ, ты ведь заранее знаешь, как это прозвучит, как будет выглядеть и чем закончится? Удовольствие в том, чтобы переживать это еще и еще, столько раз, сколько тебе захочется. То же происходит с нашими силами. Сначала мы просто смутно что-то помним и несмело пробуем Выбор, Принцип Совпадений, Наши Мысли Воплощаются В Нашу Жизнь, Подобное Притягивает Подобное; мы экспериментируем с Законом Изменения Образов, стараясь отразить во внешнем наш внутренний мир.
— Ужасно.
— И когда он меняется — один раз, три раза, десять, — мы становимся смелее и увереннее — Инструменты действуют! Со временем мы начинаем доверять им полностью, вспоминаем все, что должны знать, и можем менять Образы так, как нам этого захочется, и переживать новые приключения по новым правилам.
— Расскажи мне о других Инструментах, — сказал он.
— Сколько их тебе надо? Наши сердца полны космических законов. Достаточно понять и уметь использовать хотя бы некоторые из них, и ничто уже не сможет тебе помешать стать тем, кем ты хочешь.
— Именно поэтому я и разговариваю сейчас с тобой! Я не знаю, кем я хочу стать!
Я нахмурился в тишине перед неразрешимой загадкой.
— А это, — сказал я, — уже серьезная помеха.
Двадцать восемь
Это происходит с каждым, подумал я. Однажды мы откладываем в сторону все, что знаем, и покидаем известное и знакомое. Это нелегко, но где-то внутри мы смутно чувствуем, что расставание с безопасностью — это единственный верный путь.
Сколько раз это случается в нашей жизни?
Мы убегаем от безопасности семьи к незнакомцам на детскую площадку. Бежим от безопасности друзей из соседних домов в бурлящий котел школы. От безопасности сидения за партой —в ужас ответа у доски. От нерушимой тверди вышки в бассейне — в прыжок два с половиной оборота. От простой легкости английского — в глубины немецких умляутов. От тепла зависимости — в ледяной холод самостоятельности. Из кокона обучения — в водоворот бизнеса. От земной тверди — к прекрасному риску полета. От определенности холостяцкой жизни — к изменчивой вере брака. От привычного уюта жизни — в зловещее приключение смерти. Каждый шаг каждой достойной жизни —это бегство из безопасности во тьму, и доверять можно только тому, что мы сами считаем истинным.
Откуда я все это знаю, удивился я, где я этому научился? Нет времени для сна, нет под рукой Дикки, который мог бы услышать мои ответы, — но через миг… я знал!
Двадцать девять
