Джейн вышла из дома, захлопнув дверь-ширму. Мэк сидел за плетеным столиком, перед ним стояли две чашки кофе. Девушка уселась рядом, в душе тронутая его приглашением разделить с ним его короткую передышку.
— Я могу поручиться за свой кофе, — сказал Мэк. — Он у меня получается отменным.
— Это хорошо, — пробормотала она, положив одежду себе на колени.
Мэк хорошо выглядит — привел себя в порядок, подумала Джейн. Она сегодня вечером была поражена, когда он пришел на кухню обедать в своих домашних вещах: застиранных джинсах и черной рубашке поло. Загорелый и мускулистый, без формы он казался не таким грозным, зато весьма привлекательным.
Девушку интересовало, трудно ли сокрушить его бдительность: в ее планы входило увидеть его улыбку.
— Я снова должна поблагодарить вас за все, что вы за меня делаете.
— Это моя…
— Только не говорите, что это ваша работа, шериф Риггс, — перебила Джейн, погрозив ему пальцем. — Вы привезли меня к себе, а так не поступают просто из чувства долга. Надеюсь, однажды я найду способ отблагодарить вас.
Мэк взглянул на нее, подняв темные брови.
— Больше не предлагай мне посмотреть твою родинку, на этом и порешим, — ответил он.
Джейн, вконец ошарашенная, с трудом дышала, затем с усилием произнесла:
— Родинку? Я думала, это… поможет делу, — сказала она наконец. — Идиот, я бы никогда не предложила тебе этого, если бы мне так отчаянно не хотелось выяснить, кто я такая! — Неожиданно она вскочила со стула и хлопнула его по руке.
Шериф от души рассмеялся, а затем его лицо приняло настолько изумленное выражение, что Джейн на мгновение забыла про свой гнев. Она уставилась на него, а ее сердце выделывало невероятные кульбиты. Боже мой, подумала она. Он красавец. Удивительный красавец.
— Не пойми меня неправильно, Джейн. Это самое лучшее предложение, которое я слышал за последние пять лет.
Джейн уселась обратно на стул, в изумлении уставившись на шерифа.
— Всего лишь пять? — саркастически осведомилась она.
Мэк взял у нее с колен принесенную ею одежду.
— Пиво, пена для ванны и плохой характер, — задумчиво произнес он. — По крайней мере, мы узнаем о тебе что-то новое, Джейн.
Она тут же возразила:
— Подумать только, я уже начинала думать, что хороший шериф — не человек.
Зачем она это сказала? Джейн ругала себя за свой цинизм. Эти слова просто сорвались у нее с языка. И тут она поняла, что имеет привычку нападать, если ее загоняют в угол.
Улыбка исчезла с лица шерифа, и он буравил ее испытующим взглядом темных глаз. Затем он сказал тихим, сексуальным голосом, почти шепотом, как знак того, что слова предназначены только ей:
— Поверь мне, я человек. И сегодня ночью мне приснится эта твоя родинка.
Он не отрывал от Джейн глаз, и этот жаркий взгляд вместе с содержанием слов шерифа обрушились на девушку словно раскаленная лава.
— Ах, — негромко вздохнула она, прекрасно осознавая, что между ними пробежала искра. Этого только не хватало! Одно дело — признавать, что Мэк Риггс интересный, привлекательный мужчина, и совсем другое — позволить, чтобы между ними возникло нечто большее. Да и как могла Джейн это позволить, не зная, кто она и откуда.
— Лиззи сказала, что у тебя отличная одежда, — Мэк, изучавший фирменный знак на ее джинсах, снова стал олицетворением деятельности. Он провел рукой по материи вверх-вниз и заглянул за пояс. — Пятый размер.
У Джейн округлились глаза. Этот человек разве не знает, что неприлично говорить во всеуслышание о том, какой размер носит женщина?
— И почему женщины тратят целые состояния на вещи от Гуччи, «Гесс» и Ральфа Лорана, если вполне сойдет и «Ливайс»? — спросил он, метнув взгляд на ее джинсы.
— Возможно, потому, что они хотят выглядеть лучше, чем «сойдет».
Мэк только хмыкнул, затем взял ее часы и поднес их близко к лицу, рассматривая бриллиант.
— Хороший у камня размер, — отметил он и перевернул часы. — Надписи нет. — Шериф отложил брюки и часы на стол и занялся свитером Джейн. — Почему на тебе в середине июня мог быть свитер, да еще кашемировый?
Она пожала плечами, начиная сердиться. Было не похоже, чтобы хоть одна из ее вещей помогла бы разгадать тайну ее личности.
— Не знаю, но у меня такое чувство, что я уже долго была в этой одежде.
— То есть?
— То есть я, может быть, спала в ней или очень долго в ней ехала. Не уверена.
Мэк набрал воздуха в легкие.
— Это скорее всего означает, что ты проделала долгий путь. Если ты ехала ночью, то тебе была нужна теплая одежда. И ты явно не бывала в Колорадо в июне. В это время года здесь наступает удушливый зной. Готов поклясться чем угодно, но думаю, ты не из наших краев.
Джейн не отвечала; она не могла отвечать. Девушка чувствовала себя потерянной, пытаясь собрать головоломку, в которой ни одна часть не подходила к другой. Она отхлебнула первый глоток отменного кофе, приготовленного шерифом.
— Неплохо, шериф Риггс.
— Это комплимент или что-то в этом роде?
— Я не стану врать. Кофе очень хорош.
Он кивнул, отпивая из своей чашки.
— Спасибо.
Мэк положил ремень к остальным вещам и встал из-за стола. Джейн не осмелилась дать ему осмотреть свое нижнее белье. Она спрятала его у себя в комнате, не решаясь признаться в том, что носила крошечный кусок ткани, который с трудом можно было принять за трусики. Такая информация была бы для шерифа явно лишней.
— Я завтра отвезу тебя в участок, и мы начнем работать над твоим делом.
Джейн поднялась, забрав свою одежду и прижав ее к груди; это было все, что у нее осталось на свете. Вечер близился к концу, и девушка почувствовала, как она устала.
— Хорошо.
— Ну, спокойной ночи, — Мэк слегка кивнул ей на прощание.
Но Джейн не могла позволить ему просто так уйти, ей было нестерпимо стыдно за свою недавнюю выходку.
— Подожди. Я не могу пожелать спокойной ночи, не извинившись за свое поведение.
Мэк улыбнулся, сверкнув белоснежными зубами из-под пухлых губ.
— Не извиняйся, Джейн. Я давно так не веселился. До тебя никто не осмеливался назвать меня идиотом с тех пор, как мне было девять лет. Я тогда расквасил нос одному мальцу и угодил на ковер к директору.
— А-а. — Джейн осознала, как сильно обидел шерифа ее острый язычок. — Теперь мне действительно очень неловко.
Мэк взял ее руку и тихонько сжал, собираясь что-то сказать, но в тот же миг услышал, как подъехала машина.
— Это Лиззи, — сказал шериф, выпуская ее руку и отступая назад.
