Распаковали сандвичи, и скоро Джеральд уже сидел рядом со Сью на исцарапанном деревянном полу. По другую сторону от коробки, служащей столом, устроился Ник. Вайолетт объявила, что, если сядет на пол, уже не поднимется, и ее усадили на другую коробку.
– Прежде всего, мне надо подумать о столе и стульях, – объявила Сью.
– Могу одолжить комплект, складной мебели стол и несколько стульев, – услышал Джеральд собственный голос.
Что такое? С чего вдруг мне понадобилось что-то ей одалживать? Я ведь обещал себе, что постараюсь, как можно скорее отделаться от этой девицы.
Однако при виде столь вопиющей бедности Джеральд не мог не предложить помощь. У него в отличие от Сью всего много. Может быть, даже слишком. Мысленно сравнив, пустую квартирку Сью со своим жилищем на Парк-Лейн, набитым антикварной мебелью и современной техникой, Джеральд вдруг почувствовал, что богатство давит на него, пригибает к земле.
– Вот здорово! – воскликнула Сью. – Я кучу денег выложила за кровать, так что предпочту больше пока ничего не покупать.
О, вот какие у нее приоритеты! Джеральд почувствовал, что возбуждение его нарастает. Но, черт возьми, какой парень не возбудится при мысли о девчонке, которая все свои сбережения угрохала, на кровать?!
– Кстати, о кровати, – встрепенулся Ник. – Когда привезут нашу малышку?
Сью взглянула на часы.
– Скоро.
Ник повернулся к Джеральду.
– С кроватью нам понадобится твоя помощь. За сборку и установку магазин берет дополнительную плату, так что я обещал Сью, что мы с тобой соберем эту штуковину вдвоем. Ящик с инструментами у нее есть.
– Рад буду помочь.
Ник и не подозревал, что его друг ни разу в жизни не держал в руках отвертку. За пять лет дружбы они выпили вместе немало пива, сыграли немало сетов и посмотрели немало футбольных матчей, – но работать по дому им вместе не приходилось.
Конечно, еще не поздно признаться – но, услышав, что Сью привезла с собой набор инструментов, Джеральд устыдился. Что, если эта домовитая девчушка преисполнится презрения к мужчине, не владеющему классическим мужским искусством? Лучше уж помолчать. Как дойдет до дела, Ник ему растолкует, что к чему.
Да и вообще, подумаешь, проблема – кровать собрать! Рама, матрас и четыре ножки. Мускульная сила для этого, может, и понадобится, а опыт-то зачем? На недостаток силы Джеральд не жаловался – зря, что ли, он каждую неделю проливает семь потов в тренажерном зале?!
– Пока вы, ребята, будете собирать кровать, – заговорила Вайолетт, – мы со Сью распакуем коробки. Вы и моргнуть не успеете, как все будет готово!
– Точно! – сияя, подтвердила Сью. – А ты заметил, Джеральд, что из моего окна видны деревья Гайд-Парка? Очень далеко, но разглядеть можно. Конечно, сейчас на них нет листьев, по весной это будет что-то потрясающее!
– Да, конечно.
Парк-Лейн, на которой жил Джеральд, шла вдоль Гайд-Парка, но он решил об этом не упоминать. Ему никогда не приходилось бороться за выживание. Доверительный счет, проценты с которого Джеральд начал получать, став совершеннолетним, обеспечивал привольную и безбедную жизнь. А пятилетний неустанный труд на Ломбард-стрит
[1]
позволил снять квартиру, не обращаясь к помощи доверительного счета, чем Джеральд очень гордился.
Гордился, но все же понимал: это не та гордость, что, у Ника или у Вайолетт. Они-то всем, что имеют, обязаны только самим себе. У них не было богатых родителей, и ничто не защищало их от разорения. А в таком городе, как Лондон, разорение – та же смерть. Сью склонила голову набок. – Прислушайтесь! Слышите?
– Что? – удивилась Вайолетт, потягивая принесенный Ником кофеек.
– Машины! Шум уличного движения. Легковушки, грузовики, автобусы… А ведь сегодня выходной!
Ник вздохнул.
– Знаю, но с этим ничего не поделаешь. Можно, конечно, поселиться в пригороде, но оттуда долго добираться на работу.
– Я поищу для тебя шторы, – предложила Вайолетт. – Они приглушат шум. А вообще надо будет подумать о звуконепроницаемых окнах.
– Ты привыкнешь, – добавил Джеральд. Должно быть, подумал он, ночью, когда Сью выключит свет и вместо привычного пения птичек услышит шум машин, ее охватит тоска по дому…
– Я сейчас вообще ничего не слышал, пока ты не обратила внимание.
– Точно, – подтвердил Ник. – Пройдет несколько дней, и ты перестанешь замечать шум.
Сью, улыбаясь, обвела их широко распахнутыми сияющими глазами.
– Я не хочу к этому привыкать. Мне это по душе. Знаете, как некоторые мечтают жить на берегу моря и слушать шум волн? Вот так же и я мечтала жить в Лондоне и слушать шум машин.
Джеральд изумленно уставился на нее. – Ты что, шутишь?
– Ни капельки.
– В первый раз такое, слышу. Случалось мне встречать людей, которые говорили, что не возражают против шума или что привыкли к нему, но впервые вижу человека, которому шум нравится!
– Я не сказала «нравится». Я сказала, что мне это по душе. – Сью устремила на Джеральда задумчивый взгляд. – Тебе случалось подолгу жить в деревне?
– Конечно.
Все детство Джеральда прошло в деревне. Хотя Сью вряд ли имеет в виду жизнь в четырехсотлетнем замке…
– Тогда скажи честно, где бы ты предпочел жить: в деревушке, где всех знаешь, где никогда ничего не происходит, или в большом городе, где что-то случается каждый день, и каждый день у тебя есть возможность познакомиться с новыми интересными людьми?
– В городе, конечно.
Но по другим причинам, мысленно добавил Джеральд. В деревне неподалеку от родительского замка он знал далеко не всех. Зато его все знали. Фамилия «Барринг» вызывала у окрестных жителей разнообразные, но чаще всего, недобрые чувства: любопытство, зависть, неприязнь… Очень немногие умели разглядеть в Джеральде не, «сынка богатеньких родителей», а просто несчастного одинокого мальчишку, каким он был.
– Вот видишь! – торжествующе воскликнула Сью.
– Я бы предпочел нечто среднее, – заметил Ник. – Мечтаю накопить денег и купить дом в тихом пригороде, откуда в Лондон ходит электричка.
– Пригород, куда ходит электричка – это совсем не то, о чем говорит Сью, – возразила Вайолетт. – Там люди могут жить в деревне, но работать в городе, а это совсем другое дело.
– Совершенно, другое! – подтвердила Сью глотнув пива. – В Тихом Омуте никто никуда не ездит. И работа, и развлечения – все в пяти минутах ходьбы от дома. Знали бы вы, как мне там все обрыдло!
