Старинный колокольчик зазвенел над входной дверью. Кэрол пошла открывать.
— Вам следовало бы иметь цепочку на двери. Почему здесь такая темнота?
— Гарри не любит электрического освещения.
Продвигаясь ощупью по коридору, Алвеш наткнулся рукой на старинное бра на стене.
Щелкнул выключатель, и коридор осветился тусклым светом. Кэрол никогда и не знала, что эта лампа может гореть. Вдруг из комнаты Гарри раздался страшный вопль:
— Выключите немедленно! Вы что, хотите моей смерти?! Вы хоть имеете представление, сколько ватт в этой лампе?
— Выключи, ради Бога, иначе у него будет сердечный приступ, — прошептала Кэрол.
Алвеш с удивлением уставился на худую фигуру, одетую в какието лохмотья.
— Мистер Эванс? Я Алвеш де Оливеира.
Алвеш протянул руку для приветствия.
Но Гарри лишь прижал свою руку к груди, продолжая умолять:
— Выключите свет.
— Не волнуйтесь, я заплачу, спокойно проговорил гость, вытаскивая из кармана пухлый бумажник. — После моего приключения в контейнере я теряюсь в темноте. Нервы не выдерживают, — продолжал он, доставая из бумажника хрустящую банкноту.
— У Кэрол есть свечи, — заметил Гарри.
— Этого будет недостаточно. — И Алвеш сунул банкноту в дрожащую руку Эванса. — Я очень хорошо понимаю, в какую борьбу вы вступили, решив выжить в этом доме.
Не было темы ближе сердцу Гарри, чем эта. Он улыбнулся и спрятал банкноту в карман.
— Гарри! — Кэрол возмущенно топнула ногой.
— Женщины не понимают таких вещей, — вздохнул де Оливейра.
— Я не люблю посетителей, но вы мне понравились, и вы можете остаться, — сказал Эванс и удалился.
Кэрол поднялась наверх. Алвеш последовал за ней.
— Вот где ты обитаешь. — Алвеш с интересом осмотрелся, с опаской глядя на трещины в стенах. — На чердаке, с летучими мышами.
— Как ты смеешь? Что зазорного в том, что он беден!
— Беден? — расхохотался Алвеш. — Да он может купить любой дом на этой улице. У него куча золота в банке, и оно дает ему огромную прибыль каждый год.
— Не верю!
— Дада. Он решил всех надуть, но я проверил. Твой Гарри Эванс — необыкновенно богатый человек, но он никогда не расстанется ни с одним центом, если только его не заставят.
Благотворительность никогда не стучится в эту дверь.
— Ты, наверное, перепутал его с кемто?
— Он отменный лжец. Но давай все же зажжем свет. — Алвеш потянулся к выключателю.
— Здесь нет лампочки. — Кэрол еще не пришла в себя от изумления. — Пойдем вниз.
— Нет. Я давно хотел побывать в комнате художницы.
— Ладно, тогда я зажгу свечу.
— А где же тюфяк, набитый соломой, и мышеловка? — спросил Алвеш, взял из ее рук подсвечник и поднял его повыше. — О Господи! — воскликнул он, разглядывая голые стены комнаты. — Ты бы, наверное, решила, что оказалась в раю, если бы приехала ко мне.
— Никуда я с тобой не поеду, Алвеш.
В мерцающем свете свечи он выглядел еще более романтично, чем всегда, и напоминал бронзовую статую, правда облаченную в дорогой темный костюм.
У Кэрол пересохло в горле.
— Даже если ты не будешь рисовать ничего, кроме разноцветных шариков, я буду твоим патроном, нежно произнес Алвеш. Ты заслужила это. Из газет я узнал о тебе больше, чем ты пожелала мне рассказать.
Кэрол вспыхнула.
— Что же, например?
— Например, то, что ты любишь играть с людьми. Он произнес эту фразу на чистом французском. — Может быть, не слишком заботясь о произношении, но говоришь на французском, итальянском и немецком почти так же бегло, как на родном, английском.
Кэрол напряглась.
— Не следует верить всему тому, что написано в газетах.
— Так да или нет? — спросил он ее теперь понемецки.
— О'кей, о'кей, пусть будет так!
— Ты сказала, что работаешь официанткой…
— И не стыжусь этого.
— Но ты бы могла стать ученым. Твои друзья говорили, что ты обладаешь великолепным аналитическим умом.
— Это большое преувеличение. А уж в сравнении с тобой…
— В студии ты занималась живописью, но у меня есть странное подозрение, что ты не сможешь нарисовать даже орех; Гарри заменил тебе отца, которого ты никогда на самом деле и не имела. И ты намерена пойти по его стопам!
Кэрол побледнела. Она не предполагала такой мощной атаки. Видимо, Алвеш был очень сердит. Но почему? Неужели он собирал все эти сведения ради своей собственной пользы? «Умная киска», — слышала она за своей спиной возгласы сверстников, когда училась в школе.
И уже тогда усвоила, что легче быть такой, как все, чем одаренной.
— Стейк думает, что в газетах написали много странной лжи о тебе.
— Его имя Стив, — поправила Кэрол.
— Он сказал мне, что ты великолепна. И он готов идти за тобой хоть на край света, если ты будешь хоть немного любить его. Но он и понятия не имеет о том, как ты умна.
Кэрол поджала губы.
— Зачем ты пришел?
— Между прочим, ты ждала меня, — уверенно констатировал Алвеш. — Когда я увидел тебя в ресторане, то готов был задушить. Где ты была эти три недели? Какого черта этот пожилой полицейский обращался со мной как с преступником и не желал сообщить твой адрес?
Кэрол покраснела и пожала плечами.
— Мне не приходило в голову, что ты будешь об этом спрашивать.
— Ты, наверное, забываешь, что перед тобой Алвеш, а не Стейк. Я очень хорошо знаю женщин и восхищался твоим поведением в полицейском участке. Видимо, ты специально дала мне время, чтобы я оценил тебя и в твое отсутствие. А затем, словно по мановению волшебной палочки, ты появляешься в моем любимом ресторане с другим мужчиной.
— Какая ерунда! — воскликнула Кэрол, не веря своим ушам. — Неужели я теперь опущусь до того, чтобы ловить тебя?
— Я уважал бы тебя больше, если бы ты честно призналась в своей расчетливости.
— Интересно, как ты проходишь через парадную дверь, имея такое самомнение?
— Извини, если я не оправдал ожидания и не устроил сцену ревности! Но я не ревнивец.
— Хорошо, я поверю тебе… Тысячи других не поверили бы, — отозвалась Кэрол, понимая что на самом деле он дьявольски ревнив. — Ты был груб со мной, с Соней, со Стивом. Не знаю, что я сделала, чтобы заслужить такое… Что же касается Сони, то мое сердце разрывается, когда я думаю о ней.
— Сердце? О Господи, видеть тебя рядом с ним, наблюдать, как он сжимает твои руки! Ты получила то, чего хотела!
