— Это на тот случай, если ты не придешь ко мне.
Мерроу застыла на месте и смотрела, как он уходит, садится в машину и уезжает. Он не оглянулся.
Она долго стояла на одном месте, не в силах пошевелиться. Даже когда снова пошел дождь, она все еще стояла там, обхватив себя руками и пытаясь унять дрожь в теле. По ее щекам беспрерывно текли слезы. Наконец она всхлипнула, посмотрев на небо. Сильные струи дождя били ее по лицу.
Она не могла сказать, сколько времени она простояла на улице, когда услышала рядом с собой ласковый голос:
— Я принесла тебе ромашковый чай.
Фраза прозвучала столь неожиданно, что Мерроу засмеялась сквозь слезы и посмотрела на мать.
— На этот раз он не поможет.
— Ты ужасно влюблена в него, да?
— Да. — Мерроу всхлипнула и вытерла слезы ладонями. — Ужасно.
— А ты знаешь о его чувствах?
— Иногда мне кажется, что да. — Она сглотнула. — Но, по-моему, ему трудно общаться со мной, как и мне с ним, когда дело доходит до настоящих эмоций.
Погодите! Возникла неожиданная помеха, так? Он стал таким же, как и все, менее совершенным. Может быть, но это лишь предположение, если кто-то влюблен, он становится особенно уязвимым к обидам и старается быть постоянно настороже? И если он любит ее так же сильно, как она его...
Что она наделала? Она не смогла этого понять? Почему она не смогла заметить никаких признаков того, что было настолько очевидно?
— Хм. — Мать взяла ее за руку и повела в дом. — Ты видела, что он подарил мне на день рождения?
Глава двенадцатая
Алекс с трудом поднимался по лестнице в свою квартиру, чувствуя себя как никогда уставшим. Похоже, у него ничего не получилось с Мерроу. Он явно перестарался. Слишком надавил. А с ней так вести себя нельзя. Свободолюбивая и гордая, она всегда очень болезненно относится к любым попыткам хоть в чем-то ее ограничить.
Поднимаясь по последним ступеням, он поднял перед собой пластиковый пакет.
— Не знаю, что я с тобой сделаю.
Вставляя ключ в дверь, он старался не раскачивать пакет. Первое, что бросилось ему в глаза, когда он заглянул на кухню, — это аквариум на стойке бара.
Алекс недоуменно нахмурился, сделал несколько шагов вперед и обвел взглядом пустую комнату. Потом наклонился и посмотрел через стекло. Сердце его учащенно забилось.
— Я так понимаю, ты — Фред? Я не знал, что у тебя есть ключ от моей квартиры. Тебе не было трудно вставлять ключ в замок плавниками? Ну ты даешь, дружище Фредди... Вот так фокус...
— Ты дал ключ мне, чтобы я смогла приходить во время обеденного перерыва.
Алекс выпрямился и посмотрел на Мерроу, застенчиво улыбающуюся и идущую к нему по прихожей. Она была чертовски очаровательна, потому что раньше он никогда не видел ее такой смущенной.
— Привет! — Это было единственное, что ему удалось сказать.
— Вы подружились с Фредом?
Она продолжала медленно идти к нему. Ее голос был тихим, и было заметно, что она нервничает. Как, впрочем, и он, разрываясь между желанием заключить ее в объятия и снова попытаться объясниться с нею. Но ведь в любом случае ему потом придется долго страдать от унижения, разве не так?
Неожиданно Алекс заметил в ее руках сложенный свитер. Она пришла забрать оставшиеся вещи? Если так, зачем она взяла с собой Фреда?
— Так ты выгуливала Фреда и зашла за вещами?
Он поставил пакет на стойке рядом с аквариумом Фреда и наблюдал, как она изучающее рассматривает его.
— А что там внутри?
Алекс сложил руки на груди.
— Я первый спросил.
Мерроу удивленно вскинула брови, отставила в сторону одну ногу и показала ему высоченный каблук.
— Ты думаешь, я пошла бы выгуливать рыбку на таких каблуках?
Алекс ощутил зарождающуюся в груди надежду.
— Пожалуйста, успокой меня и скажи, что обычно ты не выгуливаешь свою рыбку.
Она широко улыбнулась.
— Что в пакете?
Хорошо. В конце концов, это была прекрасная идея, хотя он, конечно, и рискует вызвать у Мерроу взрыв непредсказуемых эмоций.
Алекс поднял пакет одной рукой, залез в него другой и вынул из него пакет поменьше.
— Это Вильма-два.
— Алекс... — Мерроу подошла к нему, наклонила голову набок и улыбнулась своей озорной и загадочной улыбкой, которую он так любил. — Нельзя называть рыбку, как лодку.
— Насколько я понимаю, кто покупает рыбку, тот и дает ей название.
Она остановилась в нескольких шагах от него.
— А Вильма...
— Вильма-два, — уточнил он,
— Хорошо. Вильма-два здесь для того, чтобы составить компанию Фреду?
Ну, Алекс, это твой шанс! — сказал он себе.
— Ее жизнь могла бы прекрасно протекать в этой маленькой баночке, но это не то. Даже независимая, свободолюбивая золотая рыбка должна понимать, что ей не всегда нужно быть одной, чтобы оставаться независимой и свободолюбивой.
Зеленые глаза Мерроу просияли, и она легонько прикусила губу, чтобы сдержать улыбку. Но когда его гостья повернулась, чтобы положить свитер на стойку напротив него, Алекс заметил, что у нее сильно дрожат руки, и сердце подпрыгнуло у него в груди. Неужели он снова перестарался? Мерроу повернулась, посмотрела на него и, тяжело сглотнув и глубоко вздохнув, заговорила:
— Хорошо. Позволь мне начать первой этот разговор. Только обещай мне, что не скажешь и не сделаешь ничего, чтобы прервать меня, хорошо? По дороге сюда я репетировала свой монолог, и если сразу все не выложу, то непременно собьюсь.
Комочек зародившейся надежды улетучился из его груди, как воздух, выпущенный из шара. Наверняка она собирается сказать ему, что они должны навсегда расстаться. Но он заставил себя сдержать чувства и прислонился к соседней стойке, поглубже засунув руки в карманы.
— Хорошо.
Мерроу, наблюдающая за ним, улыбнулась. Она теперь знала, что означает, когда он засовывает руки в карманы.
— Посмотри на меня, Алекс, — произнесла она.
Он послушно поднял на нее глаза. Она неуверенно улыбнулась и долго смотрела на него, прежде чем произнесла тихим голосом:
— Алекс, я люблю тебя невероятной, всепоглощающей любовью, до глубины души. И это смертельно пугает меня.
Ему еще никогда так сильно не хотелось обнять ее. Он едва сдерживался, чтобы не заговорить. Особенно когда ее нижняя губа задрожала и каждое слово подчеркивалось выразительным вскидыванием бровей или взмахом длинных ресниц.
Мерроу любит его?
