— А мне нравилось быть твоей возлюбленной.
— Хорошо, тогда ты ею и останешься. Я вообще не хочу, чтобы ты менялась, О'Коннелл. Особенно сейчас, когда я собираюсь познакомить тебя с моими родителями.
Мерроу сразу помрачнела.
— Ты еще не встречался с моей семьей.
На его лице появилось выражение недоумения.
— Ты же сказала, что я никогда не встречусь с твоей семьей.
— И почему, как ты думаешь?
— Существует какая-то страшная тайна, о которой тебе нужно мне рассказать?
Она ухмыльнулась.
— Ты забавный парень. Но правда заключается в том, что мои родители могут за одну встречу разрушить репутацию всей семьи Фицджеральд.
— Я как-то сильно сомневаюсь в этом.
— Поверь мне!
Алекс выпрямился и засунул руки в карманы.
— Объясни.
— А тебе не кажется, что ты слишком часто засовываешь руки в карманы. Это раздражает. Разве Фицджеральду позволительно вызывать раздражение?
— Я делаю это лишь по одной простой причине: чтобы не приставать к тебе и не хвататься за всякие твои части тела. Я достаточно откровенно выразился?
— Не помню, чтобы я хоть раз жаловалась на твои приставания.
Алекс вынул руку из кармана, посмотрел на часы, потом засунул ее обратно, подальше от искушения.
— У нас десять минут до возвращения Микки. По крайней мере пять из них я бы хотел потратить на поцелуй. Поэтому поторопись с объяснениями.
— Мои родители очень свободолюбивы, они не женаты... А твоя семья вращается в кругу политиков и бизнесменов, так?
— Да. Один из них лидер ирландского правительства, двое крупных военных, один — бывший президент. Ну и главы компаний.
Мерроу лишь корчила гримасы, слушая его признания.
— Вот видишь! Мои родственники на фоне твоих покажутся вторым сортом. А тут еще их сомнительная для многих работа. И если кто-нибудь из твоих близких вздумает спросить, чем они занимаются в жизни, мои родители обязательно скажут — сексотерапией. Ты этого хочешь?
Алекс усмехнулся.
— Все, пять минут прошло. Я вынимаю руки из карманов...
— Нет, Алекс... Не сейчас. Микки может вернуться в любую секунду. — Она отступила подальше от него... Попробуй понять то, что я тебе сказала. Это чрезвычайно важно. Собрать в одной комнате наши семьи равносильно тому, что поджечь фитиль под пороховой бочкой.
Алекс некоторое время спокойно стоял, и, когда она на него взглянула, у него было на редкость удивленное и в то же время задумчивое выражение лица.
— И в этом заключалась вся проблема? Я не могу поверить своим ушам.
— Черт! Ты ничего не понял! — Мерроу в ярости топнула ногой. — На страницах газет обязательно появятся фотографии моих родителей, что нанесет сокрушительный удар по репутации твоей семьи.
— Опять двадцать пять! Мы будто бегаем по кругу!
Алекс шагнул к ней, но Мерроу постаралась избежать его объятий.
Было видно, что она вот-вот заплачет.
— Я никогда не сделаю то, что причинит боль тебе или повредит твоей репутации. Но с другой стороны, я люблю свою семью всем сердцем и душой. А еще... ты мне действительно очень нравишься, и я не могу...
— Прекрати, О'Коннелл! Ты расстраиваешься по поводу того, что еще не случилось.
— Не случилось, так обязательно случится. Потому что...
Он поднял большой палец и твердо прижал его к ее губам.
— Замолчи на минутку.
Она нахмурилась, и он с обаятельной улыбкой потрепал ее по щеке.
— Придется мне все-таки с тобой целоваться, так как нет другого способа заставить тебя замолчать. Но вначале ты меня внимательно выслушаешь. Потому что у нас отныне будет действовать новое правило.
— Ты же ненавидишь правила!
— Нет, я ненавижу правила, которых я не знаю, это совсем другое дело. Больше ни о чем не волнуйся. В ближайшие выходные ты встретишься с моей семьей на вечеринке, а через неделю ты познакомишь меня со своей семьей.
— У моей матери будет день рождения.
— Просто идеальный вариант! А после этого мы выбросим из головы все проблемы, связанные с нашими семьями, и начнем свою собственную жизнь. Мы будем встречаться, ужинать вместе, проводить время с друзьями, ходить в кино, на прогулки, лежать на уютном диване и смотреть фильмы. Но... — Алекс вздохнул. — Мы не будем заниматься любовью, как ни прискорбно мне об этом говорить. Секс временно отменяется.
Мерроу вытаращила глаза от удивления. Такого предложения от Алекса она никак не ожидала.
А что, план действительно звучит заманчиво.
Алекс усмехнулся, ее лицо обдало его теплым дыханием. Он произнес хриплым голосом:
— Мне кажется, нам нужно сделать шаг назад, чтобы наверстать упущенное. Впрочем, одно исключение: поцелуи по-прежнему разрешаются... — Он нежно поцеловал Мерроу для наглядности. — Если мы сумеем пережить обе встречами с семьями, наши споры сами собой прекратятся.
— Гениальный, конечно, план. — Мерроу встала на цыпочки и прикоснулась к его губам в долгом, медленном и глубоком поцелуе, от которого ей тотчас захотелось намного большего, чем ей предлагалось на ближайшее время. — Но ты, оказывается, такой хитрый жук, что я тебя ненавижу.
— После того как я добровольно, отказался от секса с тобой, я и сам себя ненавижу. — Неожиданно Алекс повернул голову и поднял палец. — Микки, дружище, зайди-ка через пять минут. Я как раз целую свою девушку.
Глава девятая
— Вы Мерроу, да? — Удивительно красивая молодая женщина широко улыбнулась ей. На обеих щеках появились ямочки. — Мне нравится ваше имя. А платье вообще бесподобно!
Она пробормотала что-то очень быстро по-французски.
— Извините, что? — переспросила Мерроу.
Ее собеседница рассмеялась мелодичным и приятным смехом. Она была полна энергии и жизни. И в ее каштановых глазах было столько озорных искорок, что Мерроу даже подумала, что они во многом родственные души.
— Черт, извините! — воскликнула женщина и протянула изящную руку с длинными пальцами. — Я — Эшлин Фицджеральд, сестра Алекса. Но вы можете называть меня Эш, как все.
Судя по всему, они подружатся! Сестра Алекса прекрасно подойдет на роль пятой «мушкетерши». Но тут же ей пришла в голову печальная мысль: когда они с Алексом расстанутся, она автоматически попрощается и с его сестрой. Ей стало не по себе. Страх потерять Алекса создал ощущение пустоты в груди. Раньше Мерроу просто не думала об этом.
— Ты можешь отвести меня туда, где ты купила это платье?
