Он имел в виду спортивное снаряжение. Там обнаружилась корзина с мячами для футбола, баскетбола и бейсбола. Вдоль стен тянулись полки, заваленные удочками, теннисными ракетками, бейсбольными битами, клюшками для хоккея. Было видно, что всеми этими предметами часто пользуются. На крючке висел большой походный рюкзак, а под ним стояли в ряд коньки, ролики, теннисные туфли и походные ботинки.
Глядя на все это изобилие, Сьерра вспомнила, что в доме на Лонг-Айленде, тоже видела подобную картину. Только тогда она решила, что снаряжение осталось с детских лет Доминика или его братьев. Она и представить не могла, что Доминик продолжает заниматься спортом.
— Ты тоже можешь поставить сюда свое снаряжение, — сказал он Сьерре. — Или можешь оставить наверху, с прочими вещами.
— С прочими вещами? — переспросила Сьерра, после того как Доминик выключил свет и повел ее обратно в гостиную.
— Ммм… я распорядился, чтобы их перевезли. — Доминик забрал у нее чемоданчик и принялся подниматься по винтовой лестнице.
Лестница напомнила Сьерре о Фрэнки. И лестница, и вообще весь этот дом ему бы наверняка понравились. Он словно был придуман девятилетним мальчишкой.
Но сейчас Сьерра думала не об этом: ей не давала покоя фраза, насчет «их перевезли».
— Я не знал, что тебе может понадобиться, — говорил Доминик по пути наверх, — поэтому велел перевезти все, как есть.
Он подвел Сьерру к дверям прямо напротив лестницы и щелкнул выключателем. Свет залил комнату, и Сьерра застыла на месте, потеряв дар речи.
Впечатление было такое, словно ее квартиру просто вырезали из прежнего дома и втиснули в эту комнату. Около одной стены стоял диван Сьерры, покрытый выцветшим полосатым покрывалом, а у другой — аквариум с целыми и невредимыми Бастером и Гомером. Золотые рыбки преспокойно плавали себе в воде, словно ничего и не случилось.
— Привет, ребята, — едва смогла выговорить Сьерра. Ее шкафчик для книг, по голубому фону которого были раскиданы облака, стоял рядом с аквариумом.
Сьерра заметила и свой крохотный телевизор, и переносной магнитофон, и даже старый шаткий стол, который когда-то стоял в доме ее бабушки и дедушки, — она любила его, даже несмотря на угрозы всех друзей выбросить стол на свалку.
Доминик поставил на него чемоданчик Сьерры и спросил:
— Ну, как?
Сьерра молча ходила вокруг и трогала свои вещи, полная изумления, благоговения. Одним росчерком Доминика в чековой книжке вся ее жизнь переместилась в центр города.
— Ничего не забыли? — озаботился Доминик. — Холодильник и плиту оставили там, но твоя соседка сказала, что они сдавались вместе с квартирой.
— Да, верно, — рассеянно бросила Сьерра и лишь спустя мгновение осознала слова Доминика. — Они спрашивали у Пэм?
Он пожал плечами.
— Грузчики спросили у соседки, которая вышла посмотреть, что происходит.
— Это Пэм, — уверенно сказала Сьерра. Они обедали вместе, но Пэм ни словом не обмолвилась о происшедшем. Должно быть, ее удивило, что Сьерра не заговорила о переезде сама. — И когда они все это перевезли?
— Сегодня днем. — И, словно читая ее мысли, Доминик добавил: — Им потребовалось совсем немного времени — вещей было мало. Ты можешь подумать и решить, что хочешь оставить. Я-то велел привезти все, что было в квартире.
И поставить в точности так, как и раньше. Просто потрясающе.
Сьерра усмехнулась:
— Значит, мы в любой момент можем прийти сюда и воспроизвести нашу брачную ночь?
Доминик вспыхнул: в нем с новой силой разгорелось пламя, тлевшее с той минуты, как они целовались в студии Гибсона. Он схватил Сьерру за руку и потащил за собой.
— Ни за что, милая. У меня тут, есть кровать побольше.
Его спальня была просторной. В отличие от прочих комнат, здесь, пол был укрыт толстым ковром. Ботинки Сьерры совсем утонули в нем, но она смотрела на кровать, поражающую воображение своими размерами.
Она была раза в два больше, чем вся ее квартира, и стояла у дальней стены на черном лакированном возвышении. В изголовье из такого же черного лакированного дерева были навалены разноцветные подушки, а пуховое изумрудно-зеленое покрывало придавало кровати непреодолимое сходство с игровой площадкой.
При этой мысли Сьерра покраснела и машинально взглянула наверх, чтобы убедиться, нет ли на потолке зеркал.
Доминик уловил это движение и усмехнулся.
— Мне всегда казалось, что это довольно вульгарно. Но может статься… — Его голос мечтательно замер, их взгляды встретились, и воздух в комнате мгновенно накалился.
После долгой паузы Сьерра прокашлялась.
— Может статься, — согласилась она.
На секунду глаза Доминика расширились, а щеки покрылись темным румянцем. Мгновение он колебался, потом взял руки Сьерры в свои и привлек ее к себе:
— Мне кажется, что мы прекрасно обойдемся и без них…
Доминик не спал. Глядя в потолок, он пытался привести в порядок свои мысли и чувства. Сейчас полагалось встать, приготовить ужин и просмотреть бумаги, которые ему понадобятся утром. Но он сжимал в объятиях спящую Сьерру и не хотел тревожить ее. И он лежал, не шевелясь, и размышлял. Ему вовсе не нравилось то, что происходило между ним и Сьеррой.
И ему не нравился тот факт, что Сьерра стала нужна ему.
Секс — это одно. Но лежать вот так, обнимая ее, — другое. Это было похоже на… чувство.
А Доминику совсем не хотелось, чтобы их отношения были основаны на чувствах.
Конечно, он не станет изменять Сьерре. Это будет благоразумно. Справедливо. Доминик верил в честные отношения. Он не собирался засматриваться на прочих женщин. У него не было абсолютно никакого желания искать связей на стороне. Даже если его и охватит внезапный приступ желания, он не даст ему воли. Потому что дал обет.
Доминик верил в обеты.
Во что он не верил — так это в то, что стоит пускать кого-либо в свое сердце.
И он не позволит Сьерре войти в него.
Сама мысль заставляла Доминика испытывать досаду. Не хотелось рассматривать даже вероятность подобного поворота событий. Он не привык к тому, что может нуждаться в ком-то настолько сильно, и не привык к тому, чтобы в его душе боролись противоречивые чувства.
После катастрофы с Карин Доминик выстроил между собой и своими женщинами высокую крепкую стену. Он забавлялся с ними, но не позволял им стать значимой частью своей жизни. Доминик ни разу не любил.
И сейчас он тоже не влюблен, уверял себя Доминик.
Ну, конечно же нет! Только представить себе — влюбиться в визажиста с пурпурными волосами. Она — невероятная, взбалмошная, сумасшедшая — совсем не пара ему.
В постели они были созданы друг для друга. Чего еще желать?
