Сьерра тоже казалась заинтересованной. В присутствии Сьерры и двух сгорающих от любопытства девчушек Хлоя почувствовала себя отчаянно храброй. Тем более что ее подстрекал блеск в глазах Гиба.
Она вскинула голову, и ее, что называется, понесло.
– Ты прав, – заявила она. – Наверное, Райсу там понравится. Я позову Райса, и мы сходим с ним вместе.
– Райс! – Блеск в глазах Гиба превратился в огонь ярости. – Какого черта ты попрешься туда с этим волком?
– А почему бы нет? – Хлоя легкомысленно пожала плечами. – Райс вообще очень легок на подъем. – Она выделила голосом последние слова, словно подчеркивая их двусмысленность.
Гиб поморщился.
– Бедный Дэйв, – сказал он. – Вот простофиля.
Хлоя сдвинула брови.
– Что значит, «бедный Дэйв»? Какой еще простофиля?
– Да он же, кто еще? Сидит дома, копается в своем огороде, когда кто-то пользуется его вещами.
Хлоя уставилась на него, открывая и закрывая рот, словно рыба, выброшенная на берег. Сьерра и девочки тоже казались ошеломленными. Они переводили взгляд с Гибсона на Хлою и обратно, словно наблюдая за игрой в теннис.
– Вещами? – прошипела Хлоя. – Ты считаешь Дэйва простофилей? Ты думаешь, что я вещь, которой можно пользоваться?
На губах Гиба появилась ироническая улыбка.
– Ну, он явно не семи пядей во лбу. Иначе не позволил бы тебе морочить ему голову.
– Я не «морочу голову». Я работаю. И я уже говорила тебе, что Дэйв мне доверяет!
Гиб ухмыльнулся.
– Это каким же надо быть идиотом!
– Если я иду ужинать с мужчиной, это вовсе не означает, что я собираюсь в конце вечера улечься с ним в постель!
Гиб выгнул бровь.
– Разве?
– Не суди по себе! Если для тебя секс что-то вроде приложения к ужину, это не значит, что все думают так же!
– Так вот что тебя беспокоит, – усмехнулся Гиб, – мои отношения с Аланой!
Хлою словно жаром обдало. Она набрала полную грудь воздуха и произнесла приторно-сладким голосом:
– Точно так же, как тебя волнуют мои ужины с Райсом.
Они злобно уставились друг на друга.
Сьерра расхохоталась.
Гиб и Хлоя развернулись и сердито взглянули на нее.
– Чего? – спросила Хлоя.
– Что смешного? – проворчал Гиб.
Сьерра перестала смеяться, провела ладонью по лицу и изобразила совершенно равнодушный вид.
– Ничего.
Хлоя фыркнула. Гиб тоже фыркнул, и они оба вернулись к работе.
Сьерра невольно улыбалась, причесывая юную модель.
* * *
Работу у Палинкова он не получил.
Гибсон ушам своим не верил. Это невозможно. Его видение совпадает с видением Палинкова. Он снимает таких же ярких, красочных, блистательных женщин, для которых Палинков и создает свои наряды. Именно таких женщин… и такие снимки… Гиб выбрал для него.
Но слова Палинкова эхом отзывались в ушах у Гиба, и он долго не выпускал из рук телефонную трубку, не в силах поверить.
– Простите, – сказал Палинков. – Я думал… когда Мэри показала мне… понимаете, я действительно думал… Но в ваших снимках чего-то… чего-то недостает. Мягкости какой-то.
– Мягкости? – изумленно переспросил Гиб. – Что вы имеете в виду?
– Это свойство женщин, – пояснил Палинков. – Нежность. Искренность. У Мэри была парочка ваших фотографий. Ранних, сказала она. Но я не увидел этого в тех снимках, которые вы мне прислали.
– Я…
– Вам не очень нравятся ранние работы?
– Нет. Я… не знаю. Я думаю… – Но Гиб не мог ничего придумать. И не хотел!
– Мягкость вас пугает?
– Нет, конечно.
– Я думал, может… – Палинков умолк. – Вы не знаете…
– Я знаю женщин.
– Да, да, – торопливо согласился Палинков. – Но, возможно, вы не знаете себя.
– Что?
– Вы не женаты?
– Вот именно, – процедил Гиб сквозь зубы.
– А.
Что он имеет в виду? Что еще за «а»?
– Брак может многому научить.
– Вы считаете, что фотографу, чтобы делать хорошие снимки, нужно непременно быть женатым? – недоверчиво переспросил Гиб.
– Не обязательно. Но для этой моей коллекции нужно.
– Женитьба не имеет к этому ни малейшего отношения. У вас яркие, насыщенные цвета. Простые силуэты. Все очень прямолинейно. Я делаю то же самое.
– Так я работал раньше. Художник не может топтаться на одном месте. Художник должен расти, учиться. Я женился. Стал более открытым. Моя жена многому меня научила. Все не так просто. Жизнь гораздо более сложная штука. По некоторым снимкам, которые показала мне Мэри… Я решил, что вы тоже это понимаете. – Он вздохнул. – Но нет.
Гиб скрипнул зубами.
– Фотограф для моей коллекции должен понимать женщину во всей ее целостности.
Тогда почему ты бабу не наймешь? – чуть было не вырвалось у Гиба. Его удержали последние остатки цивилизованности.
– Он должен ценить их, любить, доверять им. Или хотя бы одной из них, – уточнил Палинков. – Так что простите меня, мистер Уокер. Мне очень жаль, что нам не удалось поработать вместе. Но я надеюсь, что мы с Финном МакКоули…
– МакКоули?
Палинков собирается сотрудничать с Финном МакКоули? Финн МакКоули обошел его?
Да, именно это и сказал Палинков. Финн МакКоули, главный соперник Гиба, его обставил!
В конце концов, Гиб бросил трубку на рычаг и хлопнул ладонями по столу.
– Черт! – произнес он. – Черт! – И еще раз, – Черт!
Он добавил еще несколько нелестных замечаний в адрес Палинкова и Финна, а затем плюхнулся на диван и проворчал:
– Это все из-за нее.
Гиб имел в виду Хлою.
Во всем виновата Хлоя Мэдсен.
Если бы его голова не была забита мыслями о ней, если бы он не натыкался на нее на каждом шагу и не злился бы из-за этого, то выбрал бы совершенно другие снимки.
Возможно, он даже отправил бы несколько старых фотографий Кэтрин. Они действительно отражали другой его взгляд. В них были любовь и тепло, искренность и нежность.
Даже если для него они ассоциируются с предательством, это вовсе не означает, будто они никуда не годятся.
Честно говоря, – размышлял Гиб, – его нежелание использовать эти снимки больше связано с Хлоей, чем с Кэтрин.
