— Гоша, — обратилась я к спутнику, — вы не посторонний Вике человек, отчим и должны иметь собственное мнение о случившемся.
— Я совсем мало знал девочку, — засмущался мужичок.
— Она с вами ссорилась?
— Нет! — испугался он. — Как можно!
— Крюка боитесь?
Гоша пожал плечами:
— Вы его не боитесь, потому что в его власти никогда не были, срок не мотали. На зоне такой вор, как он, царь и бог. Когда я вернулся, Крюк мне очень помог. Теперь я человек, а не мразь подзаборная.
— Рада за вас, — усмехнулась я. — Значит, Вика к вам спокойно относилась?
— Спокойно — то самое слово, — задумчиво кивнул Гоша. — Я ей не мешал, а то, что я с ее мамкой живу, она считала нашим личным делом и никогда не вмешивалась.
— Разумный подход. Многие падчерицы ее возраста считают иначе.
— Вика была на редкость здравомыслящей девушкой, хоть и избалованной. Последнее время она мне стала Крюка напоминать: спокойная, сильная, а потом вдруг такое выдаст… Убежать хочется и спрятаться.
— Убийство с целью ограбления вы полностью исключили?
— Сумасшедших среди воров нет.
— Она имела какие-то накопления?
— Дома только золотишко хранила. В двух банках у нее счета были, в общей сложности тысяч тридцать рублей и десять тысяч долларов, но последние полгода она ни копейки с них не сняла.
— Раньше расходы у нее больше были?
— А то! Казино, рестораны через день посещала, веселилась от души.
— Вы ее знакомых не проверили? Кто где вчера был и прочее.
— Проверим. Только, думается мне, убил ее кто-то, не знавший о родстве с Крюком. Значит, познакомиться с ним она должна была недавно.
Я искоса глянула на Гошу. Соображает мужик.
— Загвоздка в том, что она ни с кем новым не знакомилась. За ее связями Крюк наблюдает.
Мы замолчали. Я прокручивала в голове возможные варианты. Во-первых, девушка работала в магазине и каждый день контачила со многими мужчинами, могла и подцепить кого втайне от строгого дяди. Во-вторых, убийца мог знать, чья она племянница, но надеялся, что убийство совершено идеально и его имя никогда не всплывет. Опрометчивых преступников пруд пруди, и ничьим авторитетом их не остановишь. Каламбур получился! И в-третьих, нельзя сбрасывать со счетов Викиного настоящего отца. Он уже проходит подозреваемым по другому моему делу, и скоро, получив донесение своего внештатного агента Василия, я буду знать, стоит ли обращать на него внимание. Профессиональное чутье подсказывает мне, что Протов сейчас в Тарасове, именно он встречался на прошлой неделе с Юрой, возможно, и с Викой. Даже если он не убийца, у него могут быть родственники и наследники, заинтересованные в гибели его детей. Может, Алексей Алексеевич смертельно болен, потому и пытается загладить грехи юности. Человек он богатый, сбережения после себя оставит… Для построения более правдоподобной версии у меня фактов маловато.
Квартира Вики находилась в самом центре, в доме новой планировки, где одна комната равняется трем в «хрущевке», а в кухне можно разместить для кормежки батальон солдат. В квартире работали оперативники и незнакомый мне, но хорошо знакомый Гоше следователь. Так, будем знать, кто с ворами якшается. Вероятнее всего, то же самое он подумал обо мне.
— Дмитрий Савинов, — представился следователь.
— Вы не будете против, если я тут поброжу, а затем вас порасспрашиваю?
Савинов посмотрел на невозмутимого Гошу и сделал приглашающий жест.
— Буду только рад, если вы поможете разобраться в этом убийстве. Можно я буду звать вас Таней?
Я благосклонно согласилась. Лишний друг в прокуратуре никогда не лишний. Опять каламбур. Записывать надо и на конкурс в газету посылать.
— Я вас в машине подожду, — предложил Гоша, убедившись, что в его моральной поддержке я больше не нуждаюсь.
Я потратила уйму времени и облазила всю Викину квартиру. Потом мы с Дмитрием устроились на лестничной клетке и закурили.
— Это преступник перевернул все вещи? — начала я обещанный допрос.
— Скорее всего. Вряд ли девушка стала бы выкидывать книжки из шкафов и косметику в ванной на пол.
У Юры тоже был обыск. А что, если Протов оставил своим детям копию завещания, затем явились его злые наследники, уничтожили претендента и забрали документ?
— Я не видела тело. Каким образом ее убили?
— Подошли сзади и зарезали кухонным ножом. Нож тщательно помыли, все ручки на дверях протерли.
— Когда это произошло?
— Вчера между восемью и десятью часами вечера. Точнее будет известно позже.
— Кто ее обнаружил?
— Когда девушка к восьми не явилась на работу, там забеспокоились, позвонили — никто не отвечает, позвонили ее дяде, у него были вторые ключи.
— Ее нашел Крюк? — опешила я.
— Нет. Один из его эээ… друзей. Было около девяти утра.
Меня старый вор разбудил в пятнадцать минут десятого. Оперативность, достойная уважения.
— Почему сотрудники Вики забеспокоились? Опаздывает девушка, с кем не бывает. Или у них были причины волноваться?
— Я с ними еще не беседовал, не успел.
— Два бокала в серванте не пыльные, — поведала я Савельеву одну из своих находок. — Их недавно вымыли и насухо вытерли.
— Девушка с кем-то вчера встречалась?
— Нет никаких сомнений, что с мужчиной.
— Категоричное утверждение.
— В ванной еще не выветрился моментально узнаваемый запах «Клима», — я взглянула на недоуменное лицо собеседника, — это французские духи, а не название шампуня. На мебели протерта пыль, на ковре ни соринки, в холодильнике бутылка очень дорогого вина, а ведь Вика последнее время жила на зарплату. Какое на девушке было белье?
— Черное, шелковое, кружевное… Но одета она была обычно, не празднично: черные кожаные брючки и короткая полупрозрачная маечка, тоже черная.
— Я нашла у покойной с десяток комплектов хлопчатобумажного белья и лишь один шелковый — персикового цвета, под длинное вечернее платье, валявшееся в куче тряпок, выкинутых преступником из шкафа. Вика предпочитала носить в обычных ситуациях простые вещи, а изысканное белье надевала в исключительных случаях. А насчет верхней одежды… Современная молодежь надевает на свидания не то, что блестит и путается под ногами, а то, в чем удобно ходить и что легко снимать.
— Браво! — Савельев захлопал в ладоши. — Мастер-класс детективного искусства. Слухи о тебе не врут.
— Мерси. Золото не пропало?
— На первый взгляд ничего не пропало.
— Соседи что-нибудь видели-слышали?
