Грязнов усмехнулся:
— Полысеешь тут с такой работой.
Турецкий уселся за стол.
— Все борешься с «оборотнями в погонах»? — весело спросил он. — Много уже кольев-то вогнал?
— Кольями борются с вампирами, — назидательно сказал Грязнов. — А оборотням подавай серебро.
— Вот как?
— Вот так. Как Ирина? — спросил Грязнов.
— Нормально. Вспоминает тебя.
Вячеслав Иванович улыбнулся:
— Как всегда, недобрым словом?
— Ну почему же… — пожал плечами Турецкий. — Иногда и добрым. Правда, очень редко. Спрашивает, например, почему ты к нам не заходишь. Я говорю: у Славы нынче много работы, он борется с демонами. Она говорит: ну и слава богу.
— Ну хоть «не пошел он к черту», — одобрил Грязнов. — Пиво будешь?
— Нет.
— А водку?
— Что-то не хочется. Я лучше покурю. А ты пей, на меня не смотри.
Грязнов грустно посмотрел на Турецкого и вздохнул:
— М-да… Вот так она и подступает, грозно, но незаметно.
— Кто? — не понял Турецкий.
— Старость, Саня, старость. Кто же еще? Сначала человек отказывается от пива, потом от водки, а потом говорит: «Лучше я просто покурю». А потом и сигареты теряют для него прежний вкус.
— Я смотрю, новая работа сделала из тебя философа, — заметил Турецкий.
— Да, Саня. Я стал по-другому смотреть на многие вещи. Ладно, хватит предисловий. По какому поводу ты меня вызвал?
Турецкий достал из кармана сигареты и закурил. Помахал рукой перед лицом, отгоняя дым, и сказал:
— Помнишь, мы с тобой беседовали по телефону про Платта и Акишина?
— Еще бы, — кивнул Грязнов. — Есть новая информация?
— Да. Мои опасения подтвердились. Акишина взяли по приказу Херсонского. Жена Акишина была любовницей Херсонского и знала про готовящееся похищение.
— Она сама в этом призналась?
— Да. Нервная барышня. Пришлось ее немного попрессовать. Неприятно вспоминать, но тут уж… — Турецкий развел руками.
— Понимаю, — вздохнул Вячеслав Иванович. — Сам такой. Так что насчет похитителей?
— Акишина слышала, как Херсонский заказывал ее мужа ментам. По крайней мере, ей кажется, что она слышала.
— Подробнее, — потребовал Грязнов.
Турецкий нахмурился и посмотрел на друга вприщур.
— А вот о подробностях, Слава, узнаешь сам. А узнаешь — расскажешь мне.
— Вот так всегда. Ты что-то где-то слышишь, а расхлебываю потом все я.
— Ладно, ладно, жалобщик. — Турецкий посмотрел на погрустневшее лицо друга и улыбнулся. — Понимаю, что мороки у тебя с этим будет много, но что поделаешь. Кстати, я могу немного облегчить тебе задачу.
— Это каким же образом?
— Возможно, убийство Платта с Кожухиным, а также похищение Акишина — одних рук дело.
— Ну и? — подозрительно спросил Грязнов. — У тебя есть новости про Платта?
Турецкий выпустил дым и лукаво улыбнулся.
— Рожа хитрая, — констатировал Грязнов. — Значит, есть. Давай колись.
И Турецкий раскололся:
— За два дня до смерти Платта к повару Марату Соколову приходили двое мужчин. Оба высокие и подтянутые. Соколов при их появлении явно занервничал. Потом они сели за крайний столик и долго о чем-то беседовали. После их ухода Соколов был задумчив и неразговорчив. Да, и самое главное: звали одного из этих мужчин — Сергей Сергеич. А второго — не то Юра, не то Гера, не то Сергей. Что-то с буквой «р».
— Это кто тебе рассказал?
— Официант. Никишин Константин. Он несколько раз проходил мимо столика, за которым сидели Соколов и его визитеры. В тот же день Никишин ушел в отпуск, и мне только сегодня удалось его разыскать.
— Прятался, что ли? — нахмурившись, спросил Грязнов.
— Почему — прятался? Нет. Просто поехал в путешествие по Волге с бывшими армейскими дружками. Родственников у него тут нет, поэтому никто ничего не знал. Я бы его до самого конца отпуска ловил, если б он сам не позвонил на работу. Хотел взять еще несколько дней за свой счет.
— Ага, — кивнул Грязнов, — и тут-то ты его и сцапал. А что, больше никто, кроме этого официанта, подозрительных мужчин не видел?
— Видели. Но Никишин единственный, кто слышал имена и запомнил лица.
Глаза Грязнова заинтересованно блеснули.
— Ты с ним по телефону говорил?
— Угу. За десять минут до встречи с тобой. Завтра утром он прилетит в Москву, и тогда можно будет подумать о фотографиях. И вообще узнать что-нибудь.
— Попробую. Ладно, ты пока покури, а я поговорю с кем следует. Как, говоришь, их звали — Сергей Сергеич и Юра?
— Юра, Гера, Сергей.
— Хорошо, попробую узнать.
Вячеслав Иванович достал телефон и сделал несколько звонков, отдавая распоряжения. После чего взялся за графин и сказал:
— Дело закрутилось. Ну что, «важняк», теперь выпьешь со мной пятьдесят граммов?
Турецкий покачал головой и твердо ответил:
— Рад бы, но я за рулем. Лучше выпей за мое здоровье. Оно мне понадобится.
Вячеслав Иванович пожал плечами и выпил.
5
В тот же вечер Турецкий встретился еще с одним человеком — следователем из Мытищ Василием Орловым. Это был невысокий, толстый и лысый человек, больше похожий на бандита, чем на следователя.
Встреча состоялась в кабинете Орлова. Турецкий устал с дороги и не отказался от чашки кофе.
— Знатный кофе, — похвалил он, когда кофе был готов.
— Все так говорят, — ответил Орлов. — А секрет прост: я не скуплюсь на кофе и покупаю самый дорогой.
Турецкий сделал небольшой глоток и поставил чашку на стол. Взглянул на Орлова и не удержался от улыбки.
— Знаю, знаю, — улыбнулся Орлов, перехватив ироничный взгляд Турецкого. — Когда я приезжаю на место преступления, от меня старухи шарахаются в разные стороны. У меня ж рожа как у законченного бандюгана. Но что поделаешь — другой нет, приходится жить с этой.
— С лица воду не пить, — сказал Турецкий.
— Это точно, — качнул лысиной Орлов. — Только не все это понимают. Некоторые думают, что если у человека рожа, как у Квазимодо, то и душа у него черная, как у палача. А у меня ведь душа чистая и нежная. Прямо как у ребенка. Я и из пистолета-то по людям стрелял всего лишь раз пять-шесть. Правда, всегда попадал в цель.
— Я смотрю, у вас не только кофе хороший, но и чувство юмора отменное, — похвалил Турецкий.
