— А побыстрее нельзя?
Собеседник покачал головой:
— Нет. Это требует времени. Я и так иду вам на уступки.
— Ну ладно, — разрешил Десантник. — Три так три. — Он вальяжно улыбнулся и добавил: — Что с вами делать, не убивать же.
— Я полагаю, на этом нашу встречу можно считать законченной, — сказал собеседник, не обращая внимания на плоский юмор Десантника. — Если возникнут проблемы — звоните. Телефон вы знаете. А теперь — мне пора.
Он встал из-за стола.
— А как же пиво? — спросил Десантник.
— Выпейте сами, — сказал собеседник, повернулся и направился к выходу.
Десантник проводил его взглядом, затем прищурил серые глаза и тихо процедил сквозь зубы:
— С-сука.
2
— Здравствуйте, Татьяна Олеговна.
— Здравствуйте.
Акишина посмотрела на Турецкого доброжелательно, но, судя по всему, она его не узнала.
— Я Александр Борисович Турецкий. Мы с вами встречались несколько дней назад, помните?
— А-а… Как же, как же… — Татьяна Олеговна слабо улыбнулась. — Надеюсь, вы пришли ко мне с доброй вестью?
— Это зависит от вас, — строго сказал Турецкий.
— От меня? — удивилась Акишина.
Александр Борисович кивнул:
— Именно. Где мы можем поговорить?
— М-м… Можно в учительской, но там народ. — Татьяна Олеговна растерянно посмотрела на Турецкого.
— Народ нам ни к чему, — сказал Александр Борисович. — Татьяна Олеговна, вы курите?
— Иногда, — сказала Акишина.
— А где вы курите?
— У нас есть специальное место для курения. Но там тоже могут быть люди.
— Тогда как насчет того, чтобы прогуляться по улице? У вас ведь сейчас «окно» в занятиях?
Акишина посмотрела на настенные часы и кивнула:
— Да, почти на полчаса. Если хотите, давайте прогуляемся. Я только плащ наброшу.
Рядом с музыкальной школой, в которой работала Акишина, был разбит небольшой скверик. Туда и направились Турецкий и Акишина.
Расположились они на скамейке. Турецкий закурил сигарету.
— Татьяна Олеговна, — начал он, — разговор у нас с вами будет серьезный. Я хочу, чтобы вы отвечали на мои вопросы честно и четко.
Акишина посмотрела на Турецкого и вдруг ослепительно улыбнулась (должно быть, эта улыбка всегда срабатывала в разговоре с мужчинами).
— Вы так говорите, будто я у вас в кабинете на допросе, — весело сказала она.
— Надеюсь, что до этого не дойдет, — сказал Турецкий без всякого юмора. — Как Вера? С ней все в порядке?
Акишина покосилась на Александра Борисовича. Пожала плечами:
— А что с ней может быть?
Турецкий усмехнулся. Эта женщина явно умела врать, ее интонация была абсолютно спокойной, с легким оттенком удивления.
— Нам известно, что вы встречаетесь с Андреем Максимовичем, — сказал Турецкий.
Вот теперь Акишина слегка побледнела.
— Что значит — встречаюсь? — спросила она. — И вообще, кто это — Андрей Максимович?
— Андрей Максимович — это человек, который похитил вашу дочь, Татьяна Олеговна, а Денис Грязнов — мой старый знакомый. Я знаю все детали этого дела. Вы, кстати, в курсе, что Максимовичу грозит семь лет тюрьмы?
Татьяну Олеговну передернуло так, словно ей внезапно стало холодно.
— Никакого похищения не было, — твердо сказала она. — Не верите — спросите Веру.
Турецкий покачал головой:
— А я не про похищение. Максимовичу и его друзьям будут инкриминироваться преступления, предусмотренные частью второй статьи сто восемьдесят седьмой УК РФ — изготовление или сбыт поддельных кредитных карт и иных платежных документов. Наказание, предусмотренное этой статьей, — от четырех до семи лет.
Акишина молчала.
— Надеюсь, вы к этому не имеете никакого отношения? — поинтересовался Турецкий.
— Я про это ничего не знала. А то, что я изменяла мужу… Я просто влюбленная женщина, только и всего. Разве это преступление — любить человека, который моложе тебя?
Александр Борисович нетерпеливо дернул щекой:
— Бросьте, я ведь не об этом. Вы знали, что Вера в Подольске. И знали, что она принимает участие в изготовлении фальшивых карт.
На какое-то мгновение лицо Акишиной стало холодным и неприветливым. Но она взяла себя в руки и сказала мягким голосом:
— Ничего я не знала. Я догадывалась, что они задумали какую-то авантюру, но Андрей никогда не посвящал меня в свои дела. Он просто сказал, что им нужен хороший программист. И еще он сказал, что Вера получит за свою работу хорошие деньги. Не знаю, как бы поступили вы, но меня этот довод убедил. Верочка учится в престижном вузе на платном отделении. Кроме того, ей нужны деньги на модную одежду, на карманные расходы. Вы ведь знаете молодых. Сергей Михайлович — очень строгий отец. Он никогда не баловал Верочку. Вот я и подумала: если она заработает немного денег, кому от этого будет плохо?
Турецкий вздохнул:
— Татьяна Олеговна, вы знаете такое выражение «вешать лапшу на уши»?
Ресницы Акишиной обиженно дрогнули.
— Вы хотите сказать, что я вас обманываю?
— Уже сказал. Вы меня обманываете, и очень неловко. Напомню вам, что вы сейчас не у себя в классе, а я — взрослый человек. Поэтому кончайте юлить.
На глазах у Акишиной выступили слезы. Она нахмурила брови и нервным жестом подняла воротник плаща.
— Это у вас такая манера — говорить женщинам обидные слова? — сказала она дрогнувшим голосом.
Турецкий внимательно посмотрел на ее точеный профиль и покачал головой.
— Ваша наивность меня удивляет, — сказал он. — Неужели вы и впрямь думаете, что окружающие вас люди идиоты? Или… — Он пожал плечами. — Не знаю, с виду вы вроде абсолютно нормальная женщина.
— Спасибо, — пролепетала Акишина. — Большое спасибо за деликатное обхождение с женщиной. Могли бы сразу надеть на меня наручники. Или приставить к виску пистолет.
— Не утрируйте. Лучше скажите, о похищении вашего мужа вы тоже знали заранее?
— Что? Да вы в своем уме? — Акишина нервно хохотнула. — По-вашему, я участвовала в похищении собственного мужа?
— Почему бы нет? — усмехнулся Александр Борисович. — Вы ведь участвовали в похищении дочери.
Акишина тихо застонала.
— Сколько можно повторять, — произнесла она страдающим голосом, — это не было похищением! Это просто досадное недоразумение, ясно вам? Перед Грязновым я уже извинилась и выплатила всю причитающуюся сумму. И хватит об этом.
