Вышел он на «Тимирязевской», прошел метров сто по Дмитровскому шоссе и свернул в зеленый дворик. Голованов следовал за ним. За все время пути кистебородый ни разу не обернулся. Он был очень уверен в себе.
Подойдя к крайнему подъезду серого девятиэтажного дома, кистебородый поднес к замку магнитный ключ, и тяжелая железная дверь с писком отворилась.
— Подождите, не закрывайте! — окликнул молодого человека Сева Голованов.
Тот бросил на Севу рассеянный взгляд и придержал дверь.
У лифта они некоторое время подождали. Молодой человек рассеянно разглядывал объявления, пришпиленные к доске, Сева протирал салфеткой очки.
В лифт кистебородый вошел первым. Вошел и, почти не глядя на Севу, спросил:
— Вам какой?
— Восьмой, — сказал Сева.
— Мне раньше, — сказал кистебородый и нажал кнопку пятого этажа.
Створки лифта закрылись, и лифт, жутко задребезжав, медленно тронулся вверх.
На пятом кистебородый вышел. Сева заметил, в какую сторону он свернул. Затем Голованов проехал на восьмой этаж, спустился на площадку ниже и некоторое время переждал.
И снова отправился вниз. На пятом этаже он, не останавливаясь, заприметил номер квартиры, в которую вошел парень.
На улице Сева отошел в скверик, который располагался во дворе дома, достал телефон и набрал номер офиса «Глории» (он уже знал, что окна квартиры, в которой скрылся кистебородый, выходят не на улицу, а на шоссе).
— Алло, Макс?
— А ты думал кто, английская королева? — отозвался вечно хмурый программист.
— Слушай, дружище, пробей-ка мне одну квартирку.
— На предмет чего?
— На предмет того, кто в ней живет.
— Давай диктуй.
Сева продиктовал адрес.
— Записано, — отозвался Макс. — Тебе это срочно?
— В общем, да.
— Это займет какое-то время, — предупредил Макс. — Коды баз данных могли смениться. Если так, то придется ломать.
— Ломай, дорогой, ломай. Я подожду.
Сева отключил связь и положил трубку в карман. Из подъезда кистебородого вышла старушка с палкой. Тяжело опираясь на нее, она прошествовала к ближайшей скамейке. Там она долго приноравливалась и, наконец, села, вытянув вперед больную ногу. Через пару минут к ней подошла другая старушка. Некоторое время они беседовали, затем та, вторая, что стояла, тоже села на скамейку и продолжила беседу сидя.
Все это время Сева держал в руках газету, время от времени поглядывая на часы, как человек, который кого-то ждет.
Примерно через полчаса позвонил Макс.
— В квартире живет Андрей Максимович, отчасти на моего тезку тянет.
— А фамилия?
— Максимович — это фамилия, — пояснил Макс. — А отчество Андреевич. Андрей Андреевич Максимович. Прописан в квартире один. Тридцать лет. Не женат. В квартире живет пять лет. Кстати, мы тут проверили фотографию, которую ты нам прислал. Пришлось применить поисковую систему, которую я сам разработал… — Макс сделал паузу, чтобы Сева проникся уважением и восхищением к изобретению Макса, затем продолжил: — Так вот, моя система нашла твоего парня в Интернете. Имя его неизвестно, а никнэйм — Терминатор.
— Никнэйм — это кличка?
— Что-то вроде того. Между прочим, физиономию твоего Терминатора я обнаружил на одном весьма забавном сайте.
— Что за сайт? — быстро спросил Сева.
— Я с ним сейчас как раз разбираюсь, — ответил Макс. — Расскажу, когда разберусь. Кстати, на этом же сайте я нашел и Веру Акишину. Я узнал ее по стилю работы. А ее ник — Златовласка.
— Красиво, — похвалил Сева. — Кстати, возьми себе на заметку: твой Терминатор и есть Андрей Максимович.
Ладно, ищи дальше. А я пока попробую кое-что разузнать про этого Терминатора. Филя Агеев еще не объявился?
— Звонил минут двадцать назад. Довел Артура до университета, теперь пьет кофе с пирожными в студенческом кафетерии.
— Счастливчик, — завистливо отозвался Сева. — Вечно ему достается халявная работа. А я тут сижу на улице, как свечка на ветру. Ладно, Макс, до связи. Если найдешь что-то интересное — звони.
Поговорив с коллегой, Сева Голованов отложил газету и подошел к старушке с клюкой, которая к этому моменту осталась на скамейке одна.
— Здравствуйте, бабушка, — поприветствовал он старушку.
— Здравствуй, сынок.
— Можно присесть с вами рядом?
— А чего ж… приседай. Чай, скамейка-то не моя, а общая.
Бабуля с любопытством воззрилась на Голованова.
— Ждешь кого или живешь здесь? — спросила она.
— Нет, не живу. Я, бабушка, из милиции.
— Из милиции?
Сева напустил на себя суровый вид и кивнул:
— Угу.
Бабуля захлопала глазами.
— Вы на каком этаже живете? — строго, но вежливо спросил ее Голованов.
— На третьем.
— Давно живете?
— Да почитай уже лет пятнадцать. А что?
Сева слегка к ней наклонился.
— Всех жильцов знаете в лицо? — негромко спросил он.
— Всех, кроме новых.
— Новых?
— Ну да. Тех, кто снимают. Нынче это модно стало — квартиры сдавать жильцам. Бывает, за год через одну квартиру по две семьи проходют. Всех и не упомнишь. А что случилось-то, сынок?
— Да сигнальчик поступил. Говорят, у вас в подъезде на пятом этаже собираются наркоманы и курят траву.
— Наркоманы? — ахнула бабуля. — Это в какой же квартире?
— Точно не знаем, — ответил Сева. — Вот хотел у вас поинтересоваться, не замечали ли чего?
Старушка задумалась, затем энергично покачала головой.
— Не, сынок, брешут. Нет там никаких наркоманов. На пятом этаже все жильцы старые. В смысле — давно живут. В триста двадцать шестой семья Дорофеевых. Мама, папа и дочь с маленьким ребенком. Уважаемые люди. Там траву курить некому. В соседней — дедушка, инвалид войны. Между прочим, бывший генерал.
— А в триста двадцать восьмой?
— В триста двадцать восьмой… Погоди-ка… — Бабуля наморщила и без того морщинистый лоб. — А, так там молодая семья! У них еще собака, этот… как его… дамберман! Нет, сынок, эти наркотики курить не могут. Светлана каждый день тут с ребеночком прогуливается.
— Ну а в триста двадцать девятой?
— Там парень живет. Андрюша. Тоже человек приличный. Раньше там бабушка его жила, а он жил с родителями. Постоянно к ней приходил, ухаживал. Хороший хлопчик, ничего не могу сказать. А как бабушка умерла, он туда и перебрался. Лет пять-шесть назад. Вот с тех пор и живет.
