Вскоре подоспела и милиция.
Адамский мирно посапывал в «обезьяннике», гости (те из них, кто остался) ждали на улице, а Надя вела переговоры с дежурным милиционером.
— Товарищ капитан, — жалобно обратилась она к дежурному, — когда его выпустят?
— Это зависит от того, что он натворил, — ответил милиционер. Потом он поднял глаза на Надю (она все еще была в белом платье) и спросил: — А он вам кто?
— Муж, — ответила Надя.
Милиционер усмехнулся:
— Поздравляю. Здоровый парень. Потерпевшие написали на вашего мужа несколько заявлений. Хулиганские действия, сломанная мебель, травмированные граждане. Утром, когда проспится, отправим его в следственный изолятор.
— Господи! Так я и знала. Что же теперь делать?
— Ждать, — ответил милиционер.
— Сколько? — спросила Надя.
Милиционер немного подумал и ответил:
— Несколько лет.
— Очень смешно, — нахмурилась Надя.. — Это все, что вы мне можете предложить?
— Все, — кивнул капитан, — Хотя… если хотите вытащить своего мужа, найдите для него хорошего адвоката.
3
Генрих Афанасьевич Розанов был явно не в духе. На столе перед ним дымилась чашка с черным кофе. Однако прежде чем взяться за кофе, он бросил на язык две коричневые таблетки и запил их минеральной водой прямо из бутылки.
— Что, Генрих Афанасьевич, мигрень? — вежливо осведомился у начальника адвокат Юрий Гордеев.
— Да магнитные бури, будь они неладны, — объяснил Розанов. Он потер лоб пальцами и слегка поморщился. — Ну что, Юра, ты разобрался в этом деле?
Гордеев кивнул:
— Угу. Дело довольно банальное. Игорь Адамский — известный у нас в стране программист. Руководит фирмой, занимающейся программным обеспечением и тому подобными вещами. Программист Адамский, как говорится, от Бога. Но и дебошир порядочный. Он уже дважды учинял дебоши в пивных барах. В первый раз ему все сошло с рук — сумел откупиться. Во второй раз ему дали условно. Но на этот раз парень завяз серьезно. Помимо порчи имущества он покалечил двоих человек.
— Сильно?
— Как сказать… У одного сильное сотрясение мозга. Второй почти лишился уха — врачи кое-как заштопали.
— Н-да, — задумчиво протянул Розанов. — Ничему-то жизнь парня не научила. Даже собственную свадьбу умудрился испоганить. Значит, говоришь, дело банальное. А что за нюанс, о котором ты хотел мне сообщить?
— Адамский сильно расстроен, — сказал Гордеев. — Они с женой собирались в свадебное путешествие в Италию, но теперь, само собой, путешествие придется отложить.
— Да уж, — усмехнулся Генрих Афанасьевич. — На несколько лет. Есть повод огорчиться. И что дальше?
Гордеев сочувственно посмотрел на шефа и сказал:
— А дальше Адамский сообщил мне, что знает некую «важную государственную тайну». И готов нам ее выдать в обмен на прощение.
— Тайна? — Розанов улыбнулся, но тут же стер улыбку с лица и коснулся больного лба толстыми белыми пальцами. — Ч-черт, будь они неладны, эти бури! И твой Адамский вместе с его дурацкими тайнами. — Генрих Афанасьевич вынул из кармана платок, смочил его минералкой и приложил к высокому лбу. — Прямо детский сад какой-то, — проворчал он. — Вы мне мороженое, а я вам расскажу, кто по ночам варенье ворует. Что думаешь делать, Юра?
— Не знаю, — пожал плечами Гордеев. — Может, парень и правда владеет какой-то важной информацией. Все-таки программист, а каждый классный программист — потенциальный хакер. Сообщу о просьбе Адамского Меркулову, и пусть Генпрокуратура ломает над этим голову. Захотят, чтобы Адамский поделился с ними своими «государственными тайнами», — помогут парню, не захотят — тогда буду ломать голову сам.
— Что ж, сообщи. Только не забывай, что Адамский, каким бы разгильдяем он ни был, прежде всего твой клиент. А уже потом — источник информации для Генпрокуратуры. Торгуйся с Меркуловым профессионально.
Гордеев улыбнулся:
— Генрих Афанасьевич, у вас есть какие-то сомнения по поводу моего профессионализма?
— Нет, Юра, нет. Просто… Черт, уже и аспирин не помогает.
— А цитрамон пробовали?
— Все пробовал, — горестно ответил Розанов. — Химия против магнитных бурь бессильна. Ладно, забудь. Звони Меркулову и договаривайся о встрече. Потом расскажешь мне обо всем.
Перед встречей с заместителем генерального прокурора Константином Дмитриевичем Меркуловым Адамский сильно нервничал. Он бомбардировал адвоката Гордеева дурацкими вопросами.
— А он какой, этот ваш Меркулов?
— Что значит — какой? — не понял Гордеев.
— Ну добрый или злой?
Юрий Петрович задумался. Потом пожал плечами:
— Скорее добрый, чем злой. А что, страшно?
— Да как вам сказать… Просто до сих пор мне никогда еще не приходилось встречаться с генеральным прокурором.
— Меркулов не генеральный прокурор, — сказал Гордеев. — Он заместитель.
Адамский махнул рукой:
— А, один черт. Барин от правосудия. Захочет — казнит, захочет — помилует. Лучше скажите, мне как, сразу всю правду ему говорить или выдавать информацию дозами?
Гордеев усмехнулся:
— Уж лучше сразу. Насчет передозировки не бойтесь. Меркулов мужик крепкий, и не такое выдерживал.
— Что ж, значит, выложу все сразу, — решился Адамский. — Черт, и угораздило же меня попасть в этот переплет. Сидел бы сейчас в офисе перед своим компьютером… Или дома, с молодой женой. Чем плохо?
— Ничем, — согласился Гордеев. — Но об этом нужно было думать раньше. Кстати, Игорь, может, для начала вы все-таки поделитесь своей «государственной тайной» со мной?
Адамский решительно покачал головой:
— Нет. Извините, Юрий Петрович, дело не в вас. Просто я…
— Недолюбливаете адвокатов?
— Не то чтобы недолюбливаю, а просто… ну не верю, что ли. Вы ведь за деньги работаете, так?
— Так, — кивнул Гордеев.
— Вот! — поднял палец Адамский. — А прокурор за идею! Ему важно поймать преступника и посадить его в тюрягу. Он без этого спать нормально не может. Понимаете, о чем я?
— Понимаю. Но если так рассуждать, то у вас вообще нет никакого шанса выйти из тюрьмы.
— Э нет, — улыбнулся Адамский. — Прокурору важнее поймать значительного преступника, чем мелкую сошку вроде меня.
— И вы ему, значит, этого преступника предоставите?
— Именно! — энергично кивнул программист. — Он обрадуется и на радостях отпустит меня на все четыре стороны!
— А вы оптимист, Игорь Иванович. — Машина, в которой они ехали в Генпрокуратуру в сопровождении охранника, притормозила у светофора. — Что ж, посмотрим, насколько оправдан ваш оптимизм. Только имейте в виду: не доверяя мне, вы поступаете чрезвычайно глупо. Вы больной, я врач. Если вы не расскажете мне о своей болезни, я не смогу вас вылечить.
