Гордеев нашел файл, в котором хранилась история про дочь лесника и ее незадачливого жениха, и передал ноутбук девушке. Яна с жадностью впилась в экран. Читала несколько минут. Кажется, даже перечитывала. Гордееву было интересно, что она скажет.
Наконец Яна вернула ему компьютер. Гордеев выключил его и закрыл.
— Ну и?
— Странная какая-то история.
— Я то же самое подумал, когда прочитал. Какой-то осадок, помню, у меня остался. Очень уж этот снайпер мне в голову врезался. И как ему дьявол сказал? «Некоторые пули тут для тебя, а некоторые — для меня». Вообще-то фразочка для серийного маньяка.
— Насчет маньяка тебе видней, конечно, — сказала Яна, — но любой продюсер сказал бы, что потенциал у этой истории есть. А что, Фицпатрик не собирается ее снимать? Я могла бы сыграть девушку…
— Не знаю, — рассеянно сказал Гордеев, пытавшийся уловить какую-то ускользающую ассоциацию. — Можешь написать ему, если хочешь. У меня есть его е-мэйл…
— Так ты с ним на связи, что ли, регулярно? — ревниво спросила Яна.
— Да только один раз письмами обменя… Черт возьми! — Гордеев едва не подскочил.
— Что случилось?
— Я вспомнил! Я вспомнил, я же несколько раз мимо этого проскакивал, хотел тебя спросить, вернее, должен был спросить, но…
— Ничего не понимаю.
— Сейчас все объясню. У меня в Москве каждый раз, когда мы встречались, в башке шевелилось что-то смутное по поводу твоего первого визита в юрконсультацию. Мы тогда не договорили, помнишь?
— Ну да, потому что ты сказал: для первого раза — достаточно.
— Может быть, но дело не в этом. Мы перескакивали с одного на другое, я оставил это без внимания, а потом не мог вспомнить, что именно. Ты почему вообще ко мне пришла?
— Как это почему? — возмутилась Яна. — Ну ты даешь, ничего себе! У тебя склероз?
— Нет, я помню всю эту историю с арманьяком, с магазином, как ты ко мне в машину села, но… кто тебе меня подсказал?
— А что, я не могла просто открыть справочник и ткнуть в тебя пальцем? — хитро улыбаясь, спросила она.
— Не могла, потому что, уговаривая меня взяться за твое дело, ты сказала, что у меня сейчас все равно один клиент и делать мне особо не хрена. Но знать это от меня ты не могла — я ничего не говорил. Так вот, откуда ты это узнала? Ты наводила обо мне справки, понимаю, но о том, что у меня один клиент, знали три-четыре человека. Мой босс и близкие друзья. Кто из них?
— А это разве важно?
— Ты мне ответишь?
— Хорошо, я девочка покладистая. Никто из них.
— Как это?!
— Ты забываешь, есть еще человек, который знал, что у тебя один клиент.
Гордеев начал злиться, оттого что тон у нее был несколько снисходительный и оттого что он никак не мог докопаться до истины.
— Кто же? Может, у меня раздвоение личности? Джекил и Хайд? Моя темная половина тебе все выдала? Что ты мне голову морочишь?
— Просто мне интересно, все-таки насколько ты хорош. Неужели ты, Юрочка, так и не догадаешься, кто это? Он просил не говорить, но сейчас это, конечно, уже не важно.
— Значит, все-таки это он, то есть мужчина!
— Он — это человек. — Она рассмеялась и сжалилась: — Ладно, это мужчина. Единственный не учтенный тобой человек.
Гордеев растерянно развел руками:
— Так я же всех перечислил. Остается только сам клиент, делом которого я занимался…
— Ну!
— Что «ну»?
— Ну!
Он молчал, думал.
— Подожди, ты хочешь сказать…
— Это Степан, — подтвердила Яна.
— Сам Степан Мохнаткин? Вы знакомы? Это он тебе меня посоветовал?!
— Ага.
— Час от часу не легче. И просил не говорить мне? Почему?
— А я знаю? — ответила она с полнейшим равнодушием. Гордеев понял, что это не могло быть игрой. Она не врет, не сочиняет, не играет роль. Все так и было. Покоритель вершин Степан Мохнаткин подсказал этой сумасшедшей девчонке свалиться ему, адвокату Гордееву, на голову со своей проблемой.
— Ладно. Ты хорошо с ним знакома? Близко? Как давно?
— Да я уж и не помню. Как-то у Милы познакомились. Год назад, наверно…
— У Милы, значит, — пробормотал Гордеев.
— Ну да, она как-то играла в одном фильме, где он был консультантом.
— И что же он мог консультировать?
— Действительно, — засмеялась Яна. — Кроме гор, он ничего не знает. А ты не видел этот фильм? Я забыла название. Ну, в общем, там про то, как снежные вершины спят во тьме ночной и очень неласковы к тем, кто потревожит их покой… О! Прямо стихи получились… — Она посмотрела на адвоката, ожидая, по-видимому, его одобрения, но не дождалась и продолжила: — Значит, так… Один чокнутый молодой миллионер решил покорить какую-то неприступную вершину. Началась пурга или ураган, не знаю… но, несмотря на это, он приказал продолжать восхождение. В результате сестра главного героя попала в расщелину, где ожидала ее медленная смерть: пурга продолжалась, а кислорода в горах маловато, как известно. Брат с сестрой были не в ладах, но тем не менее он ринулся спасать вместе с другими отчаянными альпинистами и красавицей скалолазкой… Угадай, кто ее играл?
Но Гордеев невнимательно слушал ее. Он вспомнил Мохнаткина. Вернее, вспоминал-то он его часто, уж очень неординарный был человек, но сейчас в памяти всплыли его слова: «Мне почему-то всегда было трудно найти собеседника. О чем говорят люди друг с другом? Иду я иногда по улице, смотрю на людей: одни сидят в кафе и о чем-то разговаривают, другие шагают по тротуару и беседуют, жестикулируя и перебивая друг друга… Но о чем они говорят? Что они могут сказать друг другу? Иногда бессонной ночью я слышу за окном голоса, а выглянув, вижу двух-трех человек: сделают несколько шагов и останавливаются и говорят о чем-то, потом снова сделают несколько шагов и опять говорят. Где эти люди находят друг друга?»
8
За четыре с лишним часа они доехали до Марселя. Благодаря шенгенской визе со свободным пересечением европейских границ проблем не было. В Марселе Гордеев взял машину напрокат — вполне приличный «Пежо-406». Они наскоро перекусили и в половине одиннадцатого вечера выехали в Монако.
— За сколько мы доедем? — поинтересовалась Яна.
Гордеев посмотрел карту. До Монте-Карло было примерно полторы сотни километров.
— Надеюсь, за час с небольшим…
Впрочем, он скоро понял, что ошибся. Как бы ни была хороша машина и живописна дорога, он переоценил свои силы. Резкие повороты горной дороги на фоне средиземноморского заката очень быстро навели на мысль, что научиться быстро ездить по такой трассе, да еще в темное время суток, можно только с десятой — пятнадцатой попытки.
