— Вы мне так спокойно обо всем этом рассказываете, — не удержался все-таки Гордеев. — И между прочим, все очень понятно.
Макаренков растерянно закивал. Потом пробормотал:
— Александр Борисович сказал мне, что вы тот человек, который будет решать нашу проблему… И потом, — тут он неожиданно улыбнулся, — это может показаться странным, но особой секретности в том, что сейчас говорю, все-таки нет. Это лапидарные вещи, их можно найти хоть в Интернете в виде задачек по ядерной физике, над которыми ломали голову ученые еще в восьмидесятые годы. И даже когда есть теоретическое решение, оно не всегда реализуется на практике, если речь касается военных технологий. Понимаете? Военным ведь нужно, чтобы все было компактно и подчинялось определенным аэродинамическим стандартам.
— Военным, — усмехнулся Гордеев. — Странно слышать такое от генерал-лейтенанта.
— Ну что вы, какой я генерал! Это же формальность, уступка заказчикам, коллегам, так сказать… так вот, раз вы будете возвращать пропавшие материалы, необходимо, чтобы вы разбирались в самых общих чертах. Понимаете, какая штука, довольно быстро совершенно «тупая» головная часть «Тополя», способная раньше лететь по четко заданной траектории, превратилась в высокоманевренную и сверхскоростную ракету. Достигнуто это было размещением в головной части нескольких маневровых ракетных двигателей и прямоточного реактивного ускорителя. Вот то главное, ради чего вы ко мне пришли, запомните, пожалуйста, хорошенько!
— Размещение в головной части маневровых ракетных двигателей и прямоточного реактивного ускорителя, — повторил Гордеев.
— Прекрасно, — покивал Макаренков.
— Но… можно задать вам вопрос?
— Пожалуйста, — немного удивился Макаренков.
— Почему же вашу ракету все-таки нельзя сбить?
— Замечательно! — хихикнул Макаренков с видом двоечника, утаившего от учителя заветную шпаргалку. — Об этом меня даже в Генеральном штабе не догадались спросить! Но ведь это именно-то, что и отличает наше детище от… Слушайте, какое у вас образование?
— Это неважно, вы ответьте на вопрос, пожалуйста.
— Хм… Вы не юрист? — вдруг помрачнел Макаренков. — Вы очень четко ставите вопросы и очень быстро улавливаете генезис проблемы… Миша ведь тоже юрист. — Он покачал головой. — Бедный Миша.
Гордеев догадался, что речь идет о беглом заме генерального прокурора — Носкове. Но почему же…
— Ладно, я скажу вам, — заставил себя отвлечься Макаренков. — Мне удалось использовать особенности низких слоев атмосферы для усиления маневра. Боеголовка на определенных участках полета скачет как мячик, отталкиваясь от воздушных уплотнений. Такая ракета на нисходящем участке своего полета начинает лететь непредсказуемыми зигзагами и прыгать по высоте. Даже отследить ее при помощи самых мощных радаров очень трудно, а прицельно поразить — совершенно невозможно. Однако самое удивительное, что после всех своих сумасшедших маневров ракета находит заданную ей цель и бьет точно в «десятку».
— Вы не преувеличиваете?
— Последнее и для меня самого было отчасти сюрпризом.
Через полчаса в машине Гордеев спросил у Турецкого:
— И какова, интересно, реакция…
Турецкий приложил палец к губам. В машине они были вдвоем, но Гордеев понял: тема больно уж щекотливая, лучше в самом деле перестраховаться.
Через пять минут Турецкий остановил машину на Большой Дмитровке, в квартале от Генпрокуратуры, и они вышли покурить.
— Ну?
— Так я не понимаю. Учения были?
— Были.
— А реакция противоположной стороны?
— Американцев? Учения были довольно своеобразные. Впервые за всю историю испытаний ракетно-стратегических систем пуск экспериментальной боеголовки был произведен в направлении полигона Кура на Камчатке, — сказал Турецкий, пыхтя сигареткой и глядя в землю. И не случайно. Территория этого полигона хорошо просматривается целым комплексом американских разведсистем. С учетом этого пуски экспериментальных ракет проводились всегда по внутренним полигонам — в сторону Казахстана или Волгоградской области. На этот раз Пентагону было демонстративно показано, каким потенциальным оружием могут обладать РВСН России.
— То есть специально, наглядно?
— Да.
— И что?
— Я думаю, они натурально обалдели, потому что уже на следующий день первые лица разговаривали между собой, и американец предложил нам не транжирить попусту свой государственный бюджет.
— Значит, испугались?
— Не то слово. Наложили в штаны свои звездно-полосатые, понимаешь, Юрка!
— Саня, ты какой-то милитарист стал, — оценивающе заметил Гордеев.
— Ни фига ты не понимаешь, — обиделся Турецкий. — Я за державу переживаю.
— Ладно-ладно, дальше что?
— А что дальше? Дальше Он прислал за мной машину, и мы целый вечер разговаривали. Тогда-то я все и узнал. Суть разговора проста. Появились большие проблемы. Брат генерального конструктора исчез с целым ворохом документов. Там — черновики Макаренкова, по которым специалисты смогут что-то понять.
— Носков?! — только сейчас понял все до конца Гордеев. — Он брат Макаренкова? Этот олух царя небесного?
— Вот именно. Бывает и такое. На братьях гениев природа отдыхает.
Гордеев засмеялся, шутка была удачной на его вкус. Но Турецкий не все сказал, у него оставался еще один сюрприз в запасе.
— Юра, помнишь диктофонную кассету с записью из дома Монаховой?
— Еще бы, — помрачнел Гордеев.
— Хочешь знать, кто тот мужчина, который на ней?
— Ты вычислил?!
— Что значит вычислил? Я просто его узнал — сразу же, как только услышал. Это все тот же наш Михаил Павлович Носков. Ушлый мужичок, правда? В постель к кинозвезде занырнул.
— Носков? Носков?! Нет, я не могу поверить! У него был роман с Монаховой?
— Получается, что так.
— Так… так ты знал это с самого начала?! — рассердился Гордеев. — Как только услышал запись их разговора? Но почему же ты мне ничего не сказал?
— Потому что он зам генерального. Потому что там, на этой кассете, не было никакого криминала. Потому что мы с тобой не совсем законно слушали частный разговор двух посторонних нам людей. Потому что я не видел, как это может тебе помочь. И сейчас не вижу. Достаточно?
Гордеев только развел руками. Турецкий был, конечно, кругом прав, но все-таки какой-то неприятный осадок остался. Потом Гордеев кое-что вспомнил:
— Но как же это все с кражей документов… А ты еще говорил, что Носков — кремлевский протеже, а, Саня?
— Я говорил: ходят такие слухи, — поправил искушенный политик Турецкий.
