– Мам, – сказал Витька, – ты себя зря мучаешь. Я по тебе скучаю, но если бы я сейчас был здесь, то было бы хуже.
Он сказал это словно бы невпопад и не очень понятно. То есть это кому-нибудь другому было бы непонятно, а Вика поняла все, что хотел ей сказать ее сын. И не удивилась, что он отвечает на вопрос, который она не произнесла вслух. За двенадцать лет, которые они жили на белом свете вдвоем, она успела привыкнуть к этому его необыкновенному вообще-то качеству – к тому, что он без труда читает ее мысли.
– Ничего не поделаешь, – тоже невпопад, и тоже лишь по видимости невпопад сказала она. – Во всяком случае я больше ничего не могла поделать. Пойдем?
На исходе зимы вечер начинался так рано, что день не успевал побыть белым днем. Уже стемнело, и в бульварной жизни проступил, проявился праздник. Лампочки, украшающие деревья, были сделаны в виде сосулек, по ним медленно стекали световые капли, люди шли под этими сияющими каплями, под светящимися древесными арками и смеялись, скользя на тающих ледяных дорожках. Жизнь словно сопротивлялась тому чудовищному, необъяснимому – на экране, под полосами флага, – что хотело ее уничтожить.
– Меня там все спрашивают, – сказал Витька. – Как такое может быть, чтобы вдруг взять и отнять у другой страны целый полуостров и забрать себе. Я на форумах смотрел, здесь все пишут, что Крым раньше был наш. Но сейчас же он уже не наш, там же граница! – В его голосе мелькнули слезы. – Здесь все пишут, что граница ничего не значит, а там я даже никому не говорю, что здесь такое пишут. И вот это, что он сказал – чтобы солдатам за детьми стоять… Он же президент, как он может? Там никто не понимает, как можно так относиться к другим людям. Я и сам не понимаю. А ты понимаешь? – спросил он.
– Я понимаю, – помолчав, ответила Вика. – Я до твоего примерно возраста, пока в художественную школу не стала ходить, думала, что по-другому и не бывает. Если что-то хочешь, то надо брать. Вцепиться посильнее и тащить, зубами рвать, а то другие вырвут, они только и ждут, когда ты слабину дашь. Я думала, что это правильно.
– Но… почему? – тихо спросил Витька. – Почему ты так думала?
– Вокруг меня все были такие. И думали, что и везде все такие. И я так думала. И этот… в телевизоре. Он тоже так про всех думает. Потому что сам такой. Свое детство трудно преодолеть, Вить.
– Но ты же преодолела.
– Я – другое дело.
– Почему ты – другое дело?
– Не знаю.
Она боялась говорить обо всем этом с Витькой. Удара нерассчитываемой силы, вот чего она боялась. Не порвать бы струну.
– Это называется защитная проекция, – ученым тоном сообщил Витька. – Бессознательное наделение других людей своими чувствами и устремлениями. К этому располагают определенные черты характера – недоверчивость и подозрительность.
Как ни тошно было на душе, Вика чуть не расхохоталась.
– Вам там играть дают вообще, в вашей драконской школе? – спросила она. – Или только учиться требуют?
– Не-а. Про защитную проекцию я сам прочитал. Случайно. А в школе мы все время играем. И на уроках тоже. Там совсем не такие уроки, как у нас здесь были. Я даже у Хан Соло спросил, почему так.
– И что он тебе ответил? – с интересом спросила Вика.
Ей правда было это интересно. Но главное, она обрадовалась, что Витька отвлекся от мыслей, которые не должны мучить ребенка, тем более такого, как он.
– Сказал, что нам должно стать интересно самим получать знания. Что этому обязательно надо научиться, и это сейчас самое главное.
– А без игры на уроках это невозможно? – хмыкнула Вика.
– Не знаю.
По его тону Вика поняла, что размышлять о школьных методиках ему неинтересно. Ну и ладно! Она тоже не будет. Все равно от ее размышлений ничего не изменится.
Они побродили еще немного по бульвару, взяли на завтра билеты в цирк и, промерзнув, решили идти в клинику: вдруг кошку уже можно забрать. Так оно и оказалось – медсестра вынесла ее из кабинета в оставленной ими обувной коробке.
– На прививку через три недели привезете, пусть окрепнет. Кошечка необыкновенная, – с искренним восхищением сказала она. – Такое нежное существо!
«Даже слишком», – подумала Вика.
А вслух спросила:
– И чем ее, такую нежную, кормить?
Пока медсестра рассказывала Витьке о кормах – он даже диктофон включил, чтобы не ошибиться в их разновидностях, – Вика приоткрыла крышку. Котенок лежал на шелковой подкладке и выглядел здоровым, только очень тихим. Он в самом деле казался необыкновенным – глаза у него были голубые. Вика и не знала, что у кошек бывают такие глаза.
– Я про нее знаешь что сразу подумала? – сказала она, когда они с Витькой вышли из клиники. – Что она на кошку Пульхерии Ивановны похожа.
– Почему? – удивился Витька. – Та разве белая была?
«Помнит, – подумала Вика. – Хорошо».
Что уж такого хорошего, что он помнит «Старосветских помещиков», она объяснить не сумела бы. Может, наоборот, лучше бы ему забыть все это поскорее и с двух слов угадывать уже совсем другие книги. Но все-таки она обрадовалась.
Глава 9
«Красивое место, – думала Вика. – Даже странно, что я здесь еще не бывала».
Впрочем, она много где еще не бывала в Москве, и то, что впервые оказалась у Белорусского вокзала, было неудивительно.
На вокзальной площади шел ремонт, машины проезжали через нее с трудом, люди сновали туда-сюда беспорядочно, но у края этой площади высилось странное здание. Оно состояло из нескольких геометрических фигур – треугольника, параллелепипеда, – а на их фоне стояла старообрядческая церковь. Она была белая, стройная и строгая, с темным куполом, и это соединение ее старинной красоты с современным странным зданием показалось Вике замечательным.
В этом совсем не было пошлости, а пошлости в Москве вообще-то было немало.
Она не знала, почему Влад назначил ей свидание именно на улице Тверской-Ямской. Может, просто потому, что она сегодня работала рядом, на Страстном бульваре, и сказала ему об этом. А может, хочет доставить ей удовольствие: по всей Тверской множество красивых кафе, в которых приятно будет посидеть после разлуки.
Долгой ли была их разлука, Вика вообще-то не понимала. С одной стороны, да, долгой, целый месяц. Один из клиентов, с которым Влад занимался фитнесом по личной программе, позвал его с собой в Швейцарские Альпы. Клиент уезжал туда кататься на лыжах каждый год, а занятия фитнесом ему прерывать не хотелось. Конечно, Влад поехал – кто бы не поехал, бесплатно на полный пансион-то! Вот и разлука, и долгая. Но с другой стороны, как раз в это время приезжал Витька, и отсутствия Влада Вика поэтому почти не заметила. Даже обрадовалась, что так совпало: ей не хотелось рассказывать ему о сыне, она даже сама не понимала почему, но и не особенно это анализировала.
