Даже по телефону было слышно, что он слегка волнуется. Слегка так, слегонца, чуток. Потому и ерничает.
– Ничего, я сама добралась, – ответила Вика. – Починил машину?
– А что там чинить? Шины поменял, и все.
Разговор был ей скучен. Она узнавала интонации, которые слышались в голосе Влада, и слишком хорошо знала, что за такими интонациями стоит. Все ее детство прошло среди людей, которые так говорят и мыслят, и всю ее взрослую жизнь эти люди претендовали на то, чтобы она жила по их правилам, и ей стоило немалых усилий их правил избегать.
Но вопреки всему, что она понимала, голос Влада взволновал ее.
– Хочу исправить свою ошибку, – сказал он.
– Каким образом?
– Отвезти тебя домой.
– Домой к кому?
– А это как скажешь.
– Я за городом живу, – сказала Вика.
Перебрасываться глупыми шутками ей надоело.
– За город тоже отвезу, – покладисто ответил Влад.
Он хотел с ней встретиться, это было ясно. И…
«И я этого хочу, – подумала она. – Так почему же нет?»
– Я освобожусь через… Да, через четыре с половиной часа, – сказала она.
– Еще двум дурам ресницы будешь клеить?
– Слушай, можем ведь и не встречаться! – рассердилась она.
– Все-все! Виноват, исправлюсь! – поспешно воскликнул он.
Вика закончила работу чуть пораньше, чем предполагала, но когда она вышла, Влад уже ожидал ее напротив Дома.
Остановившись на ступеньках крыльца, Вика минуту, не меньше, разглядывала его. Он был в машине не один – разговаривал с пассажиром. В салоне был включен свет, и Влад виден был поэтому хорошо. Она смотрела на его твердый, простой рукой выведенный профиль, видела даже, как играют блики на светлых его волосах, и думала, что жизнь ее безрадостна и одинока, что ей всего тридцать один год, и глупо отказывать себе в радостях, которые для таких лет естественны, и вопрос «зачем?», задаваемый не к месту, выдает в задающем его не ум и даже не предусмотрительность, а одну только трусость.
И после того как все это легким ветром пронеслось в Викиной голове, она сбежала с крыльца и перешла через дорогу.
Влад, наверное, сильно был увлечен разговором: заметил ее, только когда она постучала в окошко. И так очевидно, так открыто обрадовался, что этого как раз невозможно было не заметить даже сквозь стекло.
Он вышел из машины, его пассажир тоже.
– Ты как часы. – Влад смотрел на Вику с высоты своего роста, и радость была у него в глазах, и в улыбке, и даже в морщинке на переносице. – Все ресницы наклеила?
– И даже бразильский маникюр сделала.
Вика не могла сдержать ответной улыбки, глядя на него.
– А чем бразильский от обыкновенного отличается? – спросил он.
– Тем, что делается апельсиновыми палочками.
– Да-а… – Он изумленно покрутил головой. – Непростая у вас жизнь, девушки!
Они перебрасывались ничего не значащими словами, а радость от встречи передавалась от одного к другому без слов, переплывала по темному осеннему воздуху. Вика воочию ее видела, эту радость, как тихое облако.
Может быть, и Влад его видел, ведь оно летело прямо из его губ – из лука Амура.
– Здравствуйте.
Вика вздрогнула. Про пассажира, вышедшего вслед за Владом из машины, она и забыла. И зря – может, у них дело какое-нибудь, и Влад приехал только для того, чтобы предупредить, что отвезти ее домой не сможет.
Но, словно угадав ее мысли, этот человек сказал Владу:
– Ну, пока. Через неделю жду твоего звонка.
Вика окинула его быстрым взглядом. Не из интереса, а просто потому, что по стойкой детдомовской привычке всегда замечала и оценивала людей, которые хотя бы на короткое время оказывались с ней рядом. И вот странно: настороженность, которая была у нее в детстве к людям, давным-давно прошла, вернее, сменилась трезвым к ним отношением, а привычка мгновенно их оценивать осталась. Вика иногда думала, что это и не привычка, может, а какое-то внутреннее качество, от которого она не избавится, даже если и захочет.
Но сейчас все эти мысли мелькнули лишь по самому дальнему краю ее сознания.
А человек был интересный, пожалуй. То есть, вернее, неожиданный: обращался к Владу дружески, хотя трудно было предположить, что у того могут быть такие друзья.
Ума и происходящей от ума печали было у него в глазах гораздо больше, чем мог вместить в себя мир, обозримый и понятный для Влада; вот в чем было дело. И постарше Влада он выглядел. А так-то ничего особенного в этом человеке не было – поджарый, седой и коротко стриженный. В синем плаще. Глаза темно-зеленые, вот разве это необычно.
«В разведке я, что ли, собралась работать? – сердясь на себя, подумала Вика. – Ну что я изучаю постороннего человека, зачем?»
На самом-то деле она просто пыталась отвлечься от того, что так обрадовалась появлению Влада, и сердилась на себя именно за эту радость. Трудно было этого не понимать.
– Здравствуйте, – кивнула Вика.
– Это Виктория, – сказал Влад. – А это Дмитрий Палыч Зимин, учитель мой.
А, вот что! Ну да, только к этой категории его знакомых может относиться человек, так сильно на него непохожий.
– Очень приятно, – улыбнулась Вика.
Он улыбнулся ей в ответ и повторил Владу:
– Через неделю, не забудь.
– Не забуду, Дмитрий Палыч, – весело сказал тот. – Натренируем ваших мальцов, Брумель позавидует!
Дмитрий Павлович ушел, а Вика поинтересовалась:
– Брумель – это кто?
– А ты не знаешь? – Влад посмотрел удивленно. – Олимпийский чемпион по прыжкам в высоту.
– А!.. – улыбнулась она. – Так ты в высоту прыгаешь?
– Когда-то прыгал. И бегал. И плавал. Все перепробовал.
– А сейчас?
– Сейчас других тренирую.
Что он работает тренером, нетрудно было представить. Как только он об этом сообщил, Вике показалось даже, что она с самого начала знала это о нем.
– Палыч просит, чтобы я у него в школе спортивную секцию организовал, – объяснил Влад.
– Согласишься?
– Придется. Мы, когда пацанами были, Зимину в рот смотрели. Он тогда универ только что закончил и работать пришел. А в школе же мужики редкость. В походы нас водил. Костер под дождем научил разжигать. Это сейчас все такое ерундой кажется, а тогда-то – ого! В общем, деваться некуда. Жаль время на эту секцию тратить, конечно. Ну, может, и не наберется еще. Сейчас же пацанам стрелялка в компе – вот и весь спорт. А прыгать-бегать, оно им как рыбке зонтик.
