— Верно, детектив, а не работник медвытрезвителя.
— Я заплачу, только, пожалуйста, давайте съездим. Одной страшно.
— Как же супруг отпустил вас?
— Он думает, я пошла к соседке, а это обычно надолго.
* * *
Небольшой, по словам Кати, ресторанчик занимал весь первый этаж большого добротного дома. В отличие от хозяев протухшего «Горбуна» владельцы ресторана «Красная роза» не скупились на иллюминацию. Само название горело над входом неоном. Несколько сотен лампочек обрамляли контур витрины и мигали разноцветными огоньками, а одетые в костюмы восемнадцатого века манекены танцевали за стеклом классический танец.
— Приятное место, — призналась я.
— Да. И внутри очень красиво, — восхищенно добавила Калинина.
Мы вошли. Моя спутница оказалась права. Интерьер в стиле конца восемнадцатого века, выдержанный в голубых тонах с подделкой под позолоту, смотрелся очень роскошно.
— Здесь не так дорого и всегда вкусно кормят, — сообщила Катя.
Пара столиков была свободна, и персонал заведения в лице услужливого официанта был рад нашему визиту. Небольшой оркестр, видимо только что закончив играть, переводил дух.
— Около окна есть отличные места, — высокий юноша, облаченный в рубашку с манишкой, темно-синие панталоны, белые колготки и черные ботинки, действительно проявлял о нас заботу.
— Мы ищем подругу, — сообщила я довольно четко. В этот момент зазвучал «Танец феи Драже» из «Щелкунчика», пришлось говорить громче. — Высокая, худая, чуточку нескладная, около тридцати.
— Да, я обслуживал их столик, — он тут же понял, о ком идет речь.
Мне сейчас не хватало только разоблачений в супружеской неверности.
Катя смутилась и попросила юношу провести нас.
— Вон Света, — она не слишком прилично показала пальцем в самый конец зала, вмещавшего по крайней мере двадцать столиков. — Она одна.
Как только я увидела Уварову, сердце мое сжалось. Она сидела к нам спиной, привалившись к стене, и можно было подумать, что она ковыряется в тарелке, на самом же деле тело ее оставалось неподвижным.
— Никуда не уходи! — резко бросила я официанту и, чуть не сбив еще одного в униформе, ринулась к столику.
Глаза Светы были закрыты. Дотронулась до шеи. Кожа теплая. Попыталась нащупать пульс. Ничего. Нет, есть. Еле различимый. Не церемонясь, хлестанула ее по щеке. Никакой реакции.
— Что с ней? — заволновалась Катя.
Я повернулась к официанту.
— Она много пила?
Юноша испуганно посмотрел на меня.
— Нет. Вы же видите, на столе только шампанское.
— С ней был кавалер?
— Кажется, они только что танцевали.
— «Скорую»! — Мой палец уперся в грудь Калининой и явно причинил ей боль, но она ничего не почувствовала.
Я расстегнула ворот блузки и положила Уварову на стульях. Оркестр продолжал выжимать из себя мелодию.
— Найди нашатырь, и без паники, если не хочешь, чтобы перепуганные люди разнесли всю мебель, — панталоны кивали головой, — и не забудь привести сюда свое начальство. Пусть потихоньку закругляются.
— Она мертва?
— Нет, спит крепким сном. Шевелись давай.
* * *
Югов приехал быстрее, чем «Скорая». Света уже не дышала. Катя тихонько ревела, сидя за соседним столиком.
— Снова снотворное? — Он кивнул мне в знак приветствия.
Зал был уже пуст. Все мероприятия тихо и спокойно свернули в течение пятнадцати минут.
— Похоже. Я здесь попридержала кое-кого, — и вкратце обрисовала ситуацию.
Капитан, играя грудными мышцами, подошел к официанту. Прямо медведь и журавль.
— Ты запомнил человека, который был с ней?
Юноша слегка попятился, наткнулся на стул и, не удержав равновесия, сел.
— Да, конечно.
— Почему «конечно»?
— У него глаза… Приятель вернулся из Чечни. «Все по фигу», понимаете?
— Хорошо, — удовлетворенно буркнул Николай, — теперь опиши его.
— Серый костюм, ботинки новые, но лоска у него нет. Вряд ли у него много денег.
— Внешность?
— Высокий, волосы черные, залысины, глаза черные, лет тридцать пять.
— Особые приметы, шрамы, хромота?
— Нет, ничего такого. Я обратил внимание, что он хорошо двигается, когда танцует.
— Ты узнал бы его?
— Несомненно. Смотрел на меня, как на вещь.
— Понимаю, это обижает.
Закончив предварительную беседу, капитан повернулся ко мне.
— Слышала?
— Да. Точно такое же описание дал сегодня мне бармен Паша в заведении «Горбун». Он видел Игоря с неким высоким черноволосым мужчиной как раз в день смерти Лены. Ну как? Теперь тебе дадут спокойно работать?
— Думаю, дадут. Вероятно, этот засранец не захотел мараться сам и нанял пацана. По номеру пистолета установлено, что он когда-то хранился на армейских складах в Молдавии, так что зарабатывать деньги юноша пошел с собственным оружием. А как ты вышла на бармена?
— Разговорилась с соседом Савельева. Они с ним пили вместе. По его делу пока ничего?
— С нашей стороны дальше установления личности дело не сдвинулось.
— Да уж… Если бы у меня не было оружия, лежать бы мне в гробу по вине этой личности.
— Таня, мы ищем. Сейчас проверяем его сослуживцев. Необходимо установить круг общения.
А вот это может пригодиться.
— Будем надеяться, — произнесла я. — А что говорит ваша экспертиза насчет пакета, который отыскал Гришенька?
— На стенках «Найс боди» плюс… — Югов порылся в блокнотике, — нитразепам, к нему добавлено неустановленное производное фенотиазина, препарат, усиливающий действие снотворного, скорее всего аминазин.
— Если здесь был применен тот же коктейль, надо учитывать и действие алкоголя.
Шампанское — виноградный сок, и градусов в нем всего ничего. Напиток, безопасный для здоровья, но только тогда, когда тебе в питье или в еду не подмешивают какую-нибудь химию.
— Думаю, вам будет небезынтересно узнать, как я нашла Свету.
Мы сели за столик, и я изложила факты.
— И что ты думаешь теперь делать?
— Надо выяснить, как прошел последний день жизни Уваровой. Потом искать зацепки.
— Тебе и карты в руки. Кто лучше сотрудницы фирмы может узнать, что и как. Сарафанное радио наверняка тебе поможет.
