— До того как я занялась этим делом, желающих избавиться от меня не было.
— Неужели все так мрачно? Нам придется действовать быстрее.
— О вашем бизнесе мне рассказал мужчина, который помог дотащить вас до машины.
— Знаю его. Саныч, нормальный дядька.
Я получила деньги на экспертизу и не сочла возможным оставаться дольше. Человека завтра ждали похороны, и не хотелось стеснять его своим присутствием.
Зазвонил сотовый.
— Таня? Это Югов. — Голос капитана был какой-то подавленный.
— Что случилось?
— Я был сегодня в больнице. У главврача обнаружилась серьезная «крыша» в органах, и мне посоветовали свернуть расследование. Ни прямых, ни косвенных улик нет. Твоя самодеятельность вообще не может приниматься в расчет.
Мне было страшно противно услышать подобное.
— Но осталось всего ничего, и у меня вот-вот будут доказательства.
— У нас есть еще один день.
— Спасибо. — Он собирался дать мне шанс, и я благодарила его за это. — Значит, на тебя давили?
— Улик же нет. Если они и были, то все хитро спрятано и зацепиться просто не за что. Наркологическое отделение психиатрической больницы… Кого удивит смерть пациентки в столь не романтичном месте? Мое начальство — люди из плоти и крови. Скорее всего я буду вынужден подтвердить факт самоубийства в результате расследования.
— А как же быть с покушением на меня?
— Здесь работа будет продолжена. Кстати, Берков тебе не звонил?
— Нет. А должен?
— Как только что-нибудь выкопает, обязательно объявится. Я хорошее не забываю, — Югов имел в виду Пленку. Информация, которую она сообщила, помогла ему побыстрее закончить с делом Лены.
— Я могу звонить тебе?
— Обращайся. По мере сил и возможностей буду помогать.
Он отключился. На мгновение мне стало ужасно одиноко.
— Капитан звонил?
— Да, — с грустью ответила я, — еще немного, и государственной поддержки у нас не будет. Дело закроют. Официальной версией объявят самоубийство.
Кондратьев переварил полученную информацию и с шумом высморкался.
— Прости, я, кажется, простыл посреди лета. Что предлагаете, мисс Марпл?
— Отправиться по кроваткам.
— А не страшно будет одной?
— Может быть. А что вы предлагаете?
— Можно отправиться ко мне. Дома Санька… в общем, что вам… если вы думаете… то я не… — он начал запинаться.
— Вы даже не успели похоронить жену.
Он посмотрел на меня как на дуру. Может, я и была дурой, но пришедшую мне в голову идею я намеревалась воплотить в жизнь, что называется, «от и до».
* * *
— Снова за банками, Танечка? — спросил Станислав Петрович, отпирая многочисленные засовы. — Так я еще не успел поднакопить их.
— Вы не скажете координаты доктора, которые вам дала Катя?
Бухгалтер отступил в глубь коридора.
— Я думал, вы с Катенькой подруги.
— Ничего подобного. — И я коротко изложила Трофимовскому суть происходящего.
— Уходите! Я ничего вам не скажу! — Дистрофик запаниковал и даже попытался выставить меня прочь.
— Замолчите и сядьте! — Я легко справилась с ним, усадив в глубокое кресло. — Мы с вами в одной лодке. Тот, кто уже давно изводит вас, вчера хотел разделаться и со мной. Мне повезло: киллер оказался не очень опытным. А позавчера ночью в больнице умерла женщина… Она так же, как вы, принимала эту дрянь!
— О чем вы? — Иссохший хозяин роскошной квартиры вытаращил глаза и обнял сам себя за бока.
— Тянет на порошочек?
— Да, — признался он.
— А с чего бы это? Сколько вы уже отдали за него? Не считали? Так я за вас посчитала! За двенадцать комплектов вы выложили тысячу восемьсот долларов. А вы — не единственная жертва этой конторы.
Нервы Станислава Петровича были расшатаны, но мозг еще не успел полностью разрушиться.
— Это большая сумма, — согласился он. Голос его стал тихим и смиренным. — Я бухгалтер, я знаю, это много.
— Дайте мне бумажку, которую вам оставила Катя.
Он поднялся, опасливо обошел меня и, выйдя из гостиной в коридор, стал рыться в куче листочков, наваленных на столике у телефона.
Я вырвала бумажку из его рук и увидела то, на что и рассчитывала.
«Валанов Михаил Константинович
нарколог
кандидат медицинских наук
т. раб. 78-15-21
т. дом. 12-22-90»
— Не хотите воспользоваться рекомендацией?
— Хочу, — с готовностью заявил Трофимовский.
— Тогда сегодня же звоните к нему домой, выясните все необходимые детали, а завтра ложитесь в больницу.
— Вы станете меня навещать, — догадался Станислав Петрович.
— Мы должны выяснить, кто наживается на вас и таких, как вы. Или вы со мной не согласны?
— Да, но ведь это опасно.
— Вам опаснее существовать без этого порошка.
— Это правда, — согласился он. — Значит, мне все равно придется туда лечь.
— Вот именно. Единственное, о чем я вас попрошу: не ешьте ничего, кроме того, что дают в больничной столовой.
— А как же лекарства?
— Отказаться от лекарств вы не сможете, там за этим жесткий контроль. Я имела в виду постороннюю пищу. Может быть, кто-то предложит вам фрукты или творог. Отказывайтесь от всего. И упаси вас бог принимать «Найс боди». Я буду навещать вас, и вы спокойно избавитесь от этой смертельно опасной зависимости.
— Да… конечно… хорошо, — согласился он.
— Еще. Говорите всем врачам подряд о своих подозрениях насчет этого порошка и о том, что он вызывает привыкание. Обещайте разобраться во всем этом деле, в общем, ведите себя по-боевому.
— Но ведь я так и буду делать на самом деле.
— Вот, вот! — подбодрила я его. — Завтра вы должны уже быть на больничной койке.
* * *
Я вышла от Станислава Петровича и поехала к соседям Лены Кондратьевой. Время для визитов было позднее, но вероятность застать людей дома возрастает с приближением маленькой стрелки на часах к отметке двенадцать.
Когда дверь мне открыл кладовщик Гена, я растерянно отступила на шаг назад. Как же ему представляться? Никто из сотрудников «Хуман инжиниринг» не должен знать, кто я и что я. Такая уж у меня работа.
— Добрый вечер.
— Добрый. Вы Таня? — Увидев только один раз, он запомнил, как меня зовут. Неплохая память.
