Неожиданно и совсем некстати зазвонил телефон.
– Алло, это... э-э... Татьяна Иванова?
– Да, слушаю вас.
– Это доктор из клиники. Из детской психиатрии. Доктор Иванов.
– Да, я поняла. Здравствуйте, Степан Измайлович.
– Здравствуйте. Вы ведь просили звонить, если придут к этой девочке, к Насте. Ну вот я и... звоню.
– Да, конечно. Спасибо, Степан Измайлович. Есть какие-нибудь новости? Как там Настя?
– Настя почти так же, но, учитывая вашу информацию, мы несколько скорректировали лечение, думаю, дело скоро пойдет на поправку.
– Что ж, будем надеяться. А посетители ваши ничего интересного вам не сообщали?
– Сказали, что, возможно, вскоре понадобится медицинское заключение о состоянии здоровья девочки, спрашивали, смогу ли я это... организовать.
– Надеюсь, вы ответили положительно?
– Ну да, я согласился, но... подобные заключения не может выдавать один человек. Нужно собирать комиссию...
– Вы объяснили им это?
– Ну да, я так и сказал.
– А они что?
– Что – они... собирайте, говорят.
– Как вы думаете, они ничего не заподозрили?
– Думаю, нет. А для чего им это заключение?
– Извините, Степан Измайлович, сейчас я не могу говорить. Я обязательно все объясню вам, но только несколько позже. А сейчас мне нужно идти. До свидания.
– До свидания.
Эльвира и чернявый отошли уже довольно далеко от дверей клиники, и мне пришлось почти бежать, чтобы нагнать их. Они не брали такси и не садились в общественный транспорт, не торопясь шли по тротуару и что-то обсуждали.
Чернявый знал меня в лицо, поэтому я не могла подходить слишком близко, и мне почти ничего не было слышно из их разговора. Только изредка я улавливала краем уха обрывки фраз, среди которых чаще всего звучали слова «знакомый», «документы» и «виза». Скорее всего, они обсуждали возможность перевозки девочки в Финляндию.
Очень скоро обнаружился и пункт назначения, к которому они направлялись. Отойдя квартала два от больницы, они завернули в какой-то переулок, где стояло маленькое чистенькое здание, огороженное кованой решеткой, перемежающейся кирпичными столбами, на каждом из которых красовалось по видеокамере.
За решеткой в маленьком дворике расхаживали люди в незнакомой мне униформе, вооруженные пистолетами и дубинками. Над зданием развевался также незнакомый мне флаг.
«Не иначе посольство. Финское», – с непонятной мне самой иронией подумала я и, кажется, угадала.
На здании висела табличка, содержание которой можно было прочитать, только имея при себе бинокль, но странный язык, на котором охранники перебрасывались какими-то фразами, утвердил меня в моей первоначальной догадке.
Чернявый подошел к калитке, сказал что-то одному из охранников и показал свои документы. Охранник кивнул на Эльвиру. Та полезла в свою сумочку и тоже вытащила какую-то ксиву. После этого охранник поговорил с кем-то по рации и только потом впустил своих гостей в калитку.
Мне снова оставалось одно – ждать.
По всей видимости, учитывая то психическое состояние Насти, на которое они надеялись, с ее перевозкой через границу могли возникнуть проблемы. Эти-то вопросы парочка и пытается сейчас решить в посольстве. Интересно, что это за знакомый, о котором они говорили?
На сей раз ждать мне пришлось гораздо дольше. Около часа. То и дело поглядывая на часы, я уже начала беспокоиться, сумею ли беспрепятственно осуществить свою миссию по выемке «жучков». Что, если Эльвира после всех этих прогулок будет ужинать не дома, то есть в гостинице, а где-нибудь в ресторане, а к себе в номер как раз и заявится именно в тот момент, когда я буду там орудовать?
Но когда Эльвира и чернявый вышли из посольства, не было еще и пяти.
Увы, оказалось, что ждала я напрасно. Не отойдя и двух шагов от посольства, чернявый сразу же поймал такси и посадил в него Эльвиру. Затем остановил следующую машину и уехал сам.
Преследовать их было бессмысленно. Даже если бы они не разделились и я могла бы поймать машину сразу, как только они отъехали от здания посольства, все равно в сутолоке столичного движения я наверняка потеряла бы их. Особенно принимая во внимание то обстоятельство, что за рулем находилась бы не я, а какой-то незнакомый дядечка, которому еще нужно было бы объяснять, что к чему.
Мне ничего не оставалось, как вернуться в свой номер.
За время своей прогулки я слегка проголодалась и решила перед новой вылазкой в апартаменты Эльвиры немного подкрепиться. Спустившись в ресторан, я заказала легкий ужин, решив растянуть его, насколько возможно. Скучно было сидеть в номере. Но оказалось, что я совсем забыла о результатах утреннего посещения косметического кабинета. А они все еще давали себя знать.
Разумеется, я снова была в зале, где разрешалось курить, а в нем, как и следовало ожидать, обедали в основном мужчины. Вот один из этих мужчин и решил преподнести мне сюрприз.
Ничего не подозревая, я перешла к десерту и кофе, покуривая сигаретку и почитывая журнал, как вдруг к моему столику подошел официант и положил на скатерть розу. Уловив мой вопросительный взгляд, он сообщил, что так желает выразить мне свое восхищение мужчина вон за тем столиком.
Посмотрев на «тот столик», я обнаружила престарелого ловеласа, уже начинавшего слегка лысеть. В любой другой ситуации я не раздумывая послала бы его подальше, но сейчас мне нужно было скоротать время, а для этого подходил и престарелый ловелас.
Я мило улыбнулась дедушке, и он тут же материализовался рядом с моим столиком.
– Вы позволите?
– Пожалуйста.
Ловелас уселся рядом и заказал коробку конфет и коньяк.
– Здесь подают неплохой кофе, не правда ли? – несколько издалека начал он.
– Да... вполне.
– Но если добавить к нему капельку коньяка, он будет просто великолепным! Это, знаете, как последний штрих в картине художника. Кстати, меня зовут Борис.
– Вы художник?
– Нет, – усмехнулся Борис. – Я... ну, скажем, бизнесмен. А как вас зовут?
– Ну, раз уж вы Борис, то я, наверное, Дорис, – ответила я, в обоих именах делая ударение на «о». Но, по всей видимости, Борис был равнодушен к голливудским боевикам.
– В каком смысле? – как-то глупо спросил он.
– Ничего... не обращайте внимания. Дурацкая шутка. Меня зовут Татьяна.
– Татьяна... прекрасное имя! Прекрасное имя, прекрасная девушка... Почему такая прекрасная девушка скучает в одиночестве?
В общем, Борис оригинальностью меня не поразил. После двух-трех полушутливых, полупохабных фраз он стал напрашиваться ко мне в номер, и я уже пожалела, что завела с ним разговор. Если бы я могла знать тогда, какую службу сослужит мне это мимолетное знакомство, я бы поселила Бориса в своем номере до конца командировки. Правда, тогда мне самой пришлось бы переехать, но это уже пустяки.
