Коля расхохотался.
— Но Жиль, это не в твоей природе! Ты попросту не умеешь развлекаться! Тебе по душе все серьезное, респектабельное, важное! А легкомыслие — это состояние души. Хочешь, проведем эксперимент? Нарисуй на этой стене большой цветок!
Он взял кисточку, окунул ее в банку с краской, стряхнул и протянул старшему брату.
— Я не умею рисовать, — сказал Жиль, скрещивая руки на груди.
— Что и требовалось доказать.
Жиль снова смерил брата взглядом, но теперь с немалой долей любопытства.
— Знаешь, Коля, а мне нравится, когда мы здесь собираемся. Нам надо почаще бывать вместе. Выходные — это слишком мало, мы не успеваем даже поговорить.
Коля кивнул и полез вверх по лестнице, а Жиль присел на край ванны с намерением остаться здесь надолго.
* * *
Софи с интересом взвесила в руке тяжелый пакет, потрясла его, но узнать, что внутри, ей не удалось. Имя отправителя ни о чем ей не говорило, адресована же посылка была Альбану, равно как и большая часть принесенных почтальоном писем. Желая удовлетворить свое любопытство, она взяла пакет и письма и отправилась на поиски деверя. Не обнаружив его на первом этаже, поднялась на второй, а потом и на третий. Дверь в комнату Альбана была открыта, и, прежде чем войти, Софи крикнула:
— Прибыла почта!
— Это ты, Софи? Входи! Я выбираю, что надеть на свадьбу. На Альбане были темно-синие брюки и белая рубашка, которая так и осталась незастегнутой. Софи успела заметить плоский мускулистый живот и матовую кожу.
— Как ты думаешь, этот костюм подойдет под наряд Валентины? Я ведь его не видел. Она хочет, чтобы это был сюрприз.
Альбан надел отлично скроенный пиджак и посмотрел на невестку, ожидая одобрения. Сглотнув, Софи кивнула.
— Ты великолепен, — сказала она, наконец.
«Великолепен». Иначе и не скажешь. Соблазнителен, чертовски привлекателен, просто неотразим! Их разделяла всего пара шагов, и она вдруг испытала острое желание наброситься на него.
— А галстук? — Эти два простых слова дались ей с трудом.
Софи злилась на себя за эту слабость, за неуместное и напрасное влечение, приковавшее ее к месту.
— Что, если этот? — предложил Альбан.
— У тебя есть посветлее? Свадьба — веселый праздник.
Последние слова она произнесла мрачным тоном, поэтому поспешила взять себя в руки.
— Ты не хочешь открыть посылку? — более жизнерадостно поинтересовалась она.
— Открой сама! Ножницы на комоде.
Альбан ушел в смежную ванну и стал рыться в платяном шкафу. Софи была рада представившейся возможности занять мысли чем-то другим, поэтому торопливо разорвала бумагу и открыла оказавшуюся внутри картонную коробку. Без тени стеснения она вслух прочла текст на открытке, лежавшей поверх упакованного в защитный пластик подарка:
— «Желаем тебе всего самого лучшего!» Подписей несколько: Надя, Марианна, неразборчиво… Ага, Лоран! Твои друзья, верно?
— Сотрудники из «Air France», — пояснил, возвращаясь в комнату, Альбан.
В руке у него было три галстука. Пока Софи снимала пластик, он заглянул ей через плечо. На акварели был изображен Альбан в форме командира экипажа. На заднем плане по трапу с борта самолета спускались две стюардессы и стюард. Таланта художнику было не занимать — Альбан был легко узнаваем. Он очаровательно улыбался, вот только волосы под фуражкой с околышем были чуть длиннее, чем теперь.
— Это так мило с их стороны, — растроганно произнес он.
Было очевидно, что он тронут подарком. Да это и неудивительно — с коллегами было связано столько приятных воспоминаний…
— Это было в другой жизни, — добавил Альбан.
«А захочет ли он, чтобы эта картина ежедневно попадалась ему на глаза?» — подумала Софи.
— Где ты ее повесишь?
— Не знаю. Может, в кабинете, если, конечно, никто не против.
Чувство такта никогда ему не изменяло. Даже решив поселиться на вилле, он не вел себя как хозяин и не принимал ни единого решения, не посоветовавшись с братьями и невестками.
— Как по мне, почему бы и нет, — сказала она.
Глядя на акварель, Софи улыбнулась. Интересно, понравится ли этот свадебный подарок Валентине? Это не ее Альбан. Этот Альбан — соблазнитель и путешественник, которого пока еще никто не пытался посадить на цепь.
Наконец она обернулась к деверю и посмотрела на галстуки.
— Вот этот в самый раз.
Софи взяла его в руки и приложила к так и оставшейся расстегнутой рубашке.
— Вот. Настоящий красавчик! — выдохнула она.
Альбан засмеялся и направился в ванную. Перед тем как уйти, Софи бросила последний взгляд на акварель. Подняв глаза, она увидела перед собой Валентину.
— Свадебный подарок. Прибыл сегодня утром, — пояснила она, указывая на картину. — Альбану очень понравился. Хотя его друзей и не позвали на свадьбу, они о нем не забыли!
Уже направляясь к двери, она бросила, не оборачиваясь:
— Не создавай вокруг него вакуум. Всем нужны друзья.
Уязвленная Валентина хотела было ответить, но Софи исчезла.
— Вот злюка…
Что правда, то правда — Валентина не поощряла Альбана приглашать в гости своих друзей-пилотов. Ей бы не понравилось, если бы «Пароход» каждые выходные наводняли привлекательные незамужние стюардессы. Да, она ревнует! Любит и ревнует. Но уж точно не собирается «создавать вокруг Альбана вакуум».
Она рассмотрела картину, прочла пожелания на открытке и прошла в ванную, где Альбан как раз натягивал джинсы и водолазку.
— Картина просто замечательная, — с восторгом сказала она.
— Ты находишь?
— Конечно.
— Я знаком с художником, он очень способный. Он рисует по фотографиям, добавляя кое-что от себя, но никогда не искажает изображение людей и интерьер. В «Air France» ему многие заказывали картины и были довольны.
Альбан подошел к Валентине, обнял ее и провел рукой по ее волосам.
— Я напишу письмо Наде, поблагодарю. Думаю, это ее идея.
Прижавшись щекой к его водолазке, Валентина закрыла глаза. Слова Софи до сих пор звенели у нее в ушах. Каким бы циничным ни казался ее совет, он был не так уж плох, и к нему стоило прислушаться.
— Знаешь, что было бы здорово сделать весной, когда потеплеет и с ремонтом будет покончено? — тихо спросила она.
— Устроить маленький праздник?
— Да! Ты пригласишь друзей и…
— И попрошу Давида привести с собой пару-тройку наших приятелей по пансиону, которые живут неподалеку. Я буду рад с ними встретиться.
