— Я тоже постараюсь этому научиться.
Она почувствовала, что его рука скользнула в вырез пеньюара, и вздрогнула, когда пальцы Альбана прикоснулись к коже.
— Поднимемся наверх? — шепотом спросил он.
Он точно знал, какие ласки будят в ней желание. Валентина закрыла глаза, слабо вздохнула, но, услышав в коридоре шаги, подскочила на месте.
— Жиль и Софи, — сообщил Альбан.
Она с сожалением запахнула пеньюар.
* * *
Двадцать шестого декабря после обеда Жиль предложил Жозефине съездить с ним в Трувиль. Там, в магазине одежды, пожилая дама выбрала себе простое светло-серое платье, и внук, не желая слушать никаких возражений, оплатил счет. Потом они отправились к парикмахеру, чтобы «освежить» ее стрижку. Жозефина никогда не красила волосы, и теперь они совсем побелели, но прическа всегда была аккуратной, ведь она регулярно накручивала волосы на допотопные бигуди.
Вернулись они затемно, и Жиль последовал за Жозефиной во флигель, попросив напоить его чаем. У него была своя цель, но, зная бабушку, он предпочел до поры до времени ее не беспокоить. Пока Жо возилась с чайником, Жиль спросил, не помочь ли ей разобраться со счетами или, быть может, просто подбросить деньжат.
— Альбан заполняет все мои бумаги с того дня, как здесь поселился. А раньше это делал Давид. Золото, а не парень! Это я о Давиде.
— Ты могла бы попросить кого-нибудь из нас, мы же часто приезжали.
— И уносились с быстротой вихря. И потом, вы приезжали, чтобы расслабиться, отдохнуть, а не возиться с кипой счетов. Давид же приезжал не только из-за бумаг или лекарств, он привозил мне продукты.
Чувствуя себя обиженным, Жиль выдавил улыбку.
— Мы сто раз предлагали тебе заказать доставку на дом!
— Заказывать удобно бытовую химию и лекарства, но не продукты. Они быстро портятся. Да ты и сам это прекрасно понимаешь. А по средам Давид привозил мне свежую рыбку с рынка!
Уж не пытается ли она втолковать ему, что Давид делал для нее куда больше, чем собственные внуки? Жиль уже собрался высказать свое мнение на этот счет, когда Жо сказала:
— Но ведь это нормально. Давид живет в нескольких километрах от меня. И разве мало я его в детстве кормила? Он часто вспоминает наши дружные обеды и ужины здесь, на вилле. Дома ему было скучно, а с вами — весело.
— Давид — настоящий друг, — согласился Жиль. — Но ты мне так и не ответила, Жо. Тебе нужны деньги?
— О моих нуждах тоже заботится Альбан.
— Но Альбан не Крез!
— Он — нет, а ты — да?
— И я нет.
— Знаешь, я очень мало трачу. И у меня есть маленькая пенсия Антуана.
Жиль пришел к выводу, что финансовый аспект ее волнует мало, значит, деньги не станут действенным аргументом в предстоящем разговоре, а жаль — именно в этой сфере он считал себя непобедимым. Ничто не доставляло ему такой радости, как запросить у клиента баснословный гонорар или заставить противную сторону оформить желаемую компенсацию в виде энной суммы.
— В общем, если тебе понадобятся деньги, только скажи.
Жиль осмотрелся с таким видом, словно впервые попал во флигель Жо.
— Здесь есть все, что тебе нужно для комфортной жизни? Будет не очень красиво, если мы обновим и восстановим «Пароход», а тебя оставим жить в лачуге.
Жозефина внимательно посмотрела на старшего внука. Похоже, его настойчивость показалась ей забавной.
— Заверяю тебя, Жиль, все в порядке. Обустройством флигеля занимался Антуан, а он обожал мастерить. Думаю, он предвидел, что я буду жить здесь, если он уйдет первым.
Разлив чай в красивые чашки, произведенные, вне всякого сомнения, на семейной фарфоровой фабрике Эсперандье, Жо села напротив внука.
— Ну, признавайся, что у тебя на душе, — ободряюще предложила она.
Эти слова застали Жиля врасплох. Бабушка слишком хорошо его знает. С ней ему не удастся вести разговор по своему усмотрению. Пока он соображал, что ответить, заговорила Жозефина:
— Не знаю, что заботит тебя, а я вот никак не могу придумать, что подарить на свадьбу Альбану и Валентине.
Вот он, шанс! И Жиль поспешил ухватиться за возможность, которую Жо, сама того не желая, ему предоставила.
— Лучший подарок, какой ты можешь сделать Альбану, — это ответить на вопросы, которые его мучают!
— Ну вот, я так и думала, что этим закончится, — покачала головой Жозефина. — Послушай же меня, мой славный Жиль — вы с братьями оставите меня в покое раз и навсегда! Это мое последнее слово.
Она говорила спокойно и решительно, но Жиля не так- то легко было выбить из седла.
— Нечестно с твоей стороны утаивать от нас правду. Это мешает нам нормально жить!
— Мешает нормально жить? Да ты ведь не знаешь, о чем говоришь. Я тысячу раз вам объясняла, что вы ищете то, чего нет. То, чего нет, понимаешь?
— Маргарита была сумасшедшей.
— И что с того?
— Она хотела убить Коля.
Этими словами Жиль надеялся пробить брешь в обороне бабушки, но та даже не удивилась и не спросила, откуда ему это известно.
— Да, я помню. Иногда Маргарита совершала… необдуманные поступки. Но ваш отец следил за ней, и мы с Антуаном тоже. И ничего плохого с вами не случилось. А когда вы уезжали в пансион, она успокаивалась. Ваш отец очень сильно ее любил, пытался лечить, защищал от самой себя, но — увы! — в припадке безумия она застрелилась. Это грустная история, но ничего таинственного в ней нет. Неужели ты предпочел бы, чтобы я каждое утро пережевывала ее за завтраком? Гораздо лучше забыть, или я не права? Мы с Антуаном позаботились о вас и о вашем будущем. Мы почти не говорили с вами о ваших родителях, это правда. А что толку было говорить? И вот, через столько лет вы начинаете что-то выдумывать!
Жо ударила кулачком по столу, словно желая подчеркнуть свои слова.
— Ты называешь это выдумкой? — медленно спросил Жиль.
Его так просто вокруг пальца не обведешь — слишком часто приходилось ему выслушивать ложные свидетельства подсудимых и вести строгий допрос. Он готов руку дать на отсечение — Жозефина что-то скрывает. Но как сорвать завесу, за которой спрятано прошлое?
— Тайна — это яд, Жо, — нравоучительным тоном провозгласил Жиль.
— Правда — тоже яд!
Жо успела пожалеть о своих последних словах, но не опустила глаз. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, и Жиль отступил. Он понял, что больше ничего не добьется. Выпив холодный чай, он поставил чашку на стол.
— Очень красивая чашка, — заметил он. — У тебя таких много?
— Несколько ящиков. Антуан привез их перед продажей фабрики и сложил на чердаке. Можете разделить чашки между собой.
