— Простая житейская ложь не помешала бы ему уйти с миром, — заключил Коля. — Тем более если это была ложь во спасение.
— Может, он сделал что-то, о чем не мог рассказать Жо? Но и молчать было для него невыносимо?
— Или, наоборот, рассказал об этом Жо, и та предрекла ему адские муки! Ты ведь ее знаешь! Всеми этими предсказаниями и предрассудками она могла еще сильнее его напугать.
— Это не объясняет, почему никто не хочет об этом говорить. Они ведь никого не убивали, в конце-то концов!
— Будем надеяться, — вздохнул Коля. На этот раз он не шутил.
Альбан посмотрел на брата. Мрачный тон, которым это было сказано, его удивил.
— Мы ведь говорим об Антуане. Об Антуане! Думаешь, он мог быть убийцей?
Коля выжал из себя улыбку.
* * *
Жозефина сидела в кухне «Парохода» в своем любимом ротанговом кресле. Валентина положила туда еще больше подушек.
— Я пока еще не инвалид, — возмутилась пожилая дама, когда Валентина в третий раз попросила ее не вставать.
— Нет, конечно, но сегодня все по хозяйству делаю я! Мне пора привыкать к плите и кастрюлям.
— Твоя правда. Ты должна чувствовать, что это твой дом, иначе Софи так и будет обращаться с тобой, как с гостьей.
Валентина расхохоталась. Она была счастлива, что они с Жо так хорошо понимают друг друга. В бабушке Альбана она с самой первой встречи обрела надежного союзника.
— Вы уже выбрали имя? — спросила пожилая дама.
— Это одна из самых любимых тем. Девочку я хочу назвать Агатой или… Жозефиной.
— Могла бы придумать что-нибудь посовременнее… Не забывай и об уменьшительном имени! Жозефину станут звать Жо, Жожо…
— Зато имя Жо всегда будет ассоциироваться с вами! Из мальчишеских имен нам с Альбаном нравятся Шарль и Жюльен.
— В общем, исконно французские имена.
— Альбан тяготеет ко всему классическому.
— А ты предпочла бы, чтобы он не был таким серьезным? — лукаво спросила Жо.
— Я хочу, чтобы он никогда не менялся. Я люблю Альбана таким, каков он есть. Ну, разве что за исключением одной черты — он не умеет делиться своими переживаниями и проблемами. Если что-то его беспокоит, он держит это в себе.
— Ты думаешь, у него много забот?
— Сейчас? Конечно. Ремонт, задержка с выплатой страховки, необходимость пройти обучение, если он действительно хочет получить должность директора аэропорта… Об этом мы не раз говорили, но я же вижу, что есть еще что-то, о чем он умалчивает.
— Невозможность летать — рана, которая нескоро зарубцуется. Этой печалью он ни с кем не может поделиться.
Валентина кивнула, но было видно, что Жо ее не убедила. Молодая женщина была уверена, что Альбан смирился с тем, что больше не будет летать, и все-таки он часто погружался в мрачные размышления, становился грустным и молчаливым. Был ли это страх перед свадьбой? Или рождением ребенка? Новая жизнь, обустройством которой он с таким энтузиазмом занимался, могла ли она пугать его или даже удручать? В такие минуты Валентина предпочитала ни о чем его не спрашивать. Единственный раз она рискнула задать Альбану излюбленный женский вопрос: «О чем ты думаешь?» Он, разумеется, ответил, что ни о чем конкретно. Еще она спрашивала себя, почему он не пригласил на свадьбу своих друзей. Куда вдруг подевались Нади, Марианны и все остальные? С того самого уик-энда, когда к ним в гости приехали его старые приятели-пилоты и приятельницы-стюардессы, Альбан не выражал желания увидеться с кем-то, кто не входил в круг его семьи. Он хочет отгородиться от прошлой жизни или просто хандрит?
—Что-то ты загрустила, — услышала Валентина голос Жозефины.
— Я думала о том, что Альбану, который привык путешествовать, нелегко стать домоседом. В его парижской квартире было полно вещей, привезенных из разных уголков мира, но они до сих пор лежат на чердаке в коробках.
— И что с того? Просто он не хочет захламлять комнату веерами и статуэтками! Это не значит, что он скучает или сожалеет о прошлой жизни. Смотри-ка, вода выкипает!
Валентина подбежала к плите и прикрутила газ. Она решила приготовить бланкетт
[14]
— блюдо, требовавшее большой кулинарной сноровки, которой Валентина не могла похвастаться. Много лет она питалась полуфабрикатами, которые разогревала в кухоньке своей однокомнатной квартиры на Монмартре. В просторной кухне «Парохода» перед ней открылись иные перспективы. Кухня была сердцем этого дома, его обитатели с удовольствием здесь собирались, и хозяйка, стоящая у плиты, никогда не знала недостатка в собеседниках.
— Возьми шумовку, — посоветовала молодой женщине Жозефина. — Хочешь, чтобы я взглянула на мясо?
— Конечно, хочу! — радостно согласилась Валентина.
Она видела, что Жо надоело сидеть без дела, а бланкетт от этого только выиграет.
Альбан и Коля, войдя в кухню, нашли обеих женщин склонившимися над кастрюльками и что-то оживленно обсуждающими.
— Экспериментальный рецепт? — поинтересовался Коля.
Он обнял Жо и поднял ее над полом. Из троих братьев он реже всех навещал ее в больнице — был постоянно занят в своем парижском бутике.
— Вот ты и поправилась! Но может, лучше было бы немного отдохнуть?
—Я и так ничего не делаю, просто помогаю Валентине советом. А как ты вообще тут оказался, сегодня же среда?
— Мы с Альбаном ездили в Гавр, и я решил остаться, — не подумав, ответил Коля.
— В Гавр?
Удивленная Валентина обернулась к Альбану, но тот отвел глаза. После непродолжительной паузы Коля сказал:
— Мы кое-что придумали к свадьбе, но вам не расскажем, это сюрприз. Скажите, чем так вкусно пахнет? Мы умираем от голода!
— Мясо будет готово через пятнадцать минут, — объявила Жозефина.
— Раз так, пойду включу радиатор в спальне.
Коля исчез, напоследок заговорщически подмигнув Альбану. Придется соврать Жо — она точно не одобрит поиски, которыми занимались внуки. Она не хочет, чтобы ее расспрашивали о прошлом, и наверняка возмутится, узнав, что они пытаются выяснить подробности жизни Анутана. Хотя…
Коля подкрутил ручки двух радиаторов, позвонил Малори, желая убедиться, что она справляется без него. К счастью, одна из подруг решила помочь ей в праздничные дни, поэтому Малори уверила мужа в том, что в данный момент необходимости в его присутствии нет. Они условились, что Малори приедет на «Пароход» в субботу вечером, после закрытия бутика.
Войдя в ванную, Коля и здесь включил отопление, потом переоделся, сменив блейзер на толстый свитер с высоким воротом. У него неожиданно появилось два выходных, чему он очень обрадовался, и уже подумывал, не перекрасить ли ему по такому случаю стены своей спальни. Затеянный Альбаном ремонт разбудил в каждом члене семьи желание перемен, и Малори пару дней назад говорила, что стены медового цвета — это так здорово… А ведь, кроме медового, есть еще цвет золота, янтаря, сливочной карамели… Коля всегда нравилось смешивать краски разных оттенков. Разве можно упустить такой шанс?
