— Лучше послезавтра. Коля покараулит бутик, пока мы будем обирать конкурентов!
Они договорились встретиться на вокзале Сен-Лазар, куда Валентина должна была приехать в десять при условии, если встанет рано и успеет на поезд, который отправляется в семь двадцать. Повесив трубку, Валентина задумалась. Значит, Альбан знал, что у нее нет подруг, которых она могла бы попросить составить ей компанию. У нее есть коллеги, приятели, но нет друзей. То ли, когда в ее жизни появился Альбан, вокруг нее образовалась пустота, то ли она попросту не умеет завязывать и поддерживать длительные отношения. Вероятнее всего, конфликты с матерью и отчимом, а после — болезненный разрыв с первым женихом научили ее быть недоверчивой и избирательной в своих привязанностях. И все же Валентина была готова полюбить всех Эсперандье, пожалуй, за исключением Софи. Жо покорила ее с первого взгляда, с Жилем и Коляʹ у них взаимная симпатия… Предупредительность Малори тронула Валентину до глубины души. И все-таки плохо, что у нее никого нет — последняя невестка придет в дом в одиночестве и с пустыми руками. Ни сестры, ни кузины, ни подруги детства. Даже старенького дядюшки, — и того нет! Может, поэтому Софи относится к ней так враждебно? Может, она видит в ней женщину без роду, без племени, которая остановила свой выбор на Альбане по принципу «на безрыбье и рак рыба»? Ну нет! За двусмысленным поведением Софи кроется нечто иное, очень похожее на ревность. Возможно ли, чтобы она сохла по Альбану? Если так, то Валентине следует все время быть начеку. Она не сомневалась в Альбане, но Софи станет для нее беспощадным врагом, примирение с которым исключено.
Звуки голосов в коридоре отвлекли Валентину от мрачных мыслей. Она отодвинула рукопись, из которой за утро не перевела ни строчки, и вышла из кабинета.
— Ты здесь, дорогая? — с удивлением спросил Альбан, идя ей навстречу.
— Новые проблемы?
— Электрик по всему дому разбрасывает куски наличников и старые провода и считает это нормальным. Я попросил его прибирать за собой. Дом похож на склад стройматериалов!
— Как думаешь, они сдержат слово и закончат к Рождеству?
— Надеюсь!
Альбан выглядел усталым, расстроенным и озабоченным.
— Как себя чувствует Жозефина? — тихо спросила Валентина.
— На этот раз, похоже, все обошлось. Но я не знаю, когда она вернется домой.
— Ты сказал, что мы можем…
— Она ничего не хочет слушать. Если Жо что-то решила, ее не переубедишь.
Он очень огорчится, если бабушка не сможет присутствовать на церемонии, Валентина это знала. Убедившись, что в коридоре они одни, она обняла Альбана за шею и поцеловала. Систему отопления починили, и температура в доме снова стала пригодной для жизни. Они несколько минут молча постояли, обнявшись.
— Послезавтра я на день уеду в Париж, — сообщила Валентина. — Малори поможет мне подобрать платье.
— Прекрасно! — лишенным эмоций голосом отозвался Альбан.
— И я постараюсь не слишком тебя разорить, мой пожелавший остаться неизвестным благодетель!
— Но…
— Мне очень приятно, что ты об этом подумал, Альбан! И все-таки я бы хотела, чтобы ты ничего от меня не скрывал, даже желая сделать мне приятный сюрприз. У нас уже были проблемы из-за… недопонимания. Поэтому давай не будем друг от друга ничего скрывать, хорошо?
Было очевидно, что она коснулась больного места — Альбан помрачнел и отвел взгляд.
— У тебя есть какие-то секреты? — напрямик спросила Валентина.
— Нет.
Он соврал, она была в этом уверена, но расспросы ни к чему хорошему не приведут.
— Идем обедать, — предложил он, беря ее за руку. — Я привез мидии, они будут готовы через минуту. Твоя работа в этом хаосе хоть немного продвигается?
—Я бы не сказала.
— Когда ты ее сдаешь?
— Последний срок — конец января.
В кухне Альбан положил мидии в раковину и стал их мыть.
— Тебе не обязательно работать. Когда родится ребенок…
— Альбан! Мне нравится моя работа, и я могу делать ее дома. Зачем мне ее бросать?
— Я хотел сказать, поступай, как тебе лучше. Выбирай сама.
— Зарабатывать хоть немного для меня важно. И жить активной жизнью тоже. Я не хочу…
— Себя хоронить?
— Нет! Ты прекрасно знаешь, что я не это хочу сказать. Жить здесь с тобой — для меня счастье. Я никогда не думала, что встречу такого, как ты. И даже в самых смелых мечтах не представляла такого замечательного дома, как «Пароход»! Каждое утро, когда я просыпаюсь, мое сердце замирает от радости, что все это случилось со мной. Похоронить! Я бы сказала — «родиться заново». Но работать я буду. Может, время от времени буду ездить в Нью-Йорк, чтобы освежить знание языка, поднабрать неологизмов и арготической лексики.
Альбан обернулся, и на лице его ясно читалось удивление.
— Тебя это огорчает? — пожалуй, слишком быстро спросила Валентина.
— Вовсе нет.
— Раньше мы об этом не говорили, не было повода. Мне кажется, нам нужно больше разговаривать друг с другом, Альбан.
Он молча положил в кипящее в неглубокой кастрюле масло репчатый лук, лук-шалот, букет зелени и мидии, налил немного белого вина.
— Сколько детей ты хотел бы иметь? — спросила Валентина, подходя к нему. — Я даже этого не знаю!
Помешивая большой ложкой в кастрюле мидии, Альбан свободной рукой обнял Валентину за талию.
— Я всегда радовался, что у меня есть братья. Наверное, быть единственным ребенком в семье скучно. Но решение все равно за тобой.
Валентина прижалась лбом к его плечу и прошептала:
— Если бы ты знал, как мне страшно!
— И чего ты боишься?
— Что случится что-нибудь плохое. За эти несколько месяцев многое может произойти — краснуха, эклампсия, плохие новости после пренатальной эхографии и много чего еще! И потом, как я могу быть уверена, что ребенок правильно развивается, что он не перестал дышать?
— Думаю, все будущие матери этого боятся, — ответил Альбан успокаивающим тоном. — Поговори с кем-нибудь, кто…
— С Софи?
Смеясь, она поцеловала его в шею.
— Идея не так уж абсурдна, я уверена — Софи с удовольствием будет изображать из себя коуча. Я уже вижу, как она выходит на площадь и всем и вся рассказывает, как она заботится о своей маленькой младшей невесточке. Хотя для нее назвать меня «невесткой» — острый нож в сердце! Софи мне не нравится, но должна признать, дети у нее прекрасные — хорошо воспитанные и выглядят абсолютно здоровыми.
Альбан без особой уверенности кивнул, подхватил кастрюлю и поставил ее на стол.
— Сядь, дорогая.
