— Нет, Давид, я так не думаю. Ему было трудно смириться с потерей работы, но это пройденный этап. Похоже, он все решил для себя, когда вышел из больницы. Альбан не из тех, кто тешит себя иллюзиями.
Убедить Давида ему не удалось. Подумав мгновение, тот спросил:
— Вы, братья, понимаете, что он испытал, узнав, что больше не будет летать?
— Да. Когда это стало ясно, мы с Коля старались поддержать его, смягчить удар. Но если хочешь знать мое мнение, я счастлив уже потому, что Альбана удачно прооперировали и он снова видит, пусть и не так хорошо, как раньше. Ведь он мог лишиться глаза!
— О да, всегда существует худший вариант, — пробормотал Давид. — А еще он мог разбиться…
Продавец спросила у Жиля, что он желает, и тот выбрал два сладких пирога.
— Подожду тебя на улице, — расплатившись, сказал он Давиду.
Жиль вышел из кондитерской со своими коробками. После разговора с Давидом он ощутил смутную досаду. Альбан и Жан-Поль продолжали говорить в нескольких шагах от него, и Жиль остановился. «Серьезный и скрытный» — так охарактеризовала среднего из братьев Жозефина. Скрытный? Безусловно. Всего один раз Альбан рассказывал им об этой жуткой посадке, о том, как он получил удар в лицо, а несколько предметов катапультировалось из кокпита. Удар оглушил Альбана, однако ему удалось зайти на посадку и сесть. Он почти ничего не видел — перед глазами было черное пятно. Второй пилот выключил реактивные двигатели, стюардессы в спешном порядке эвакуировали пассажиров. Альбан ни слова не сказал о том, боялся ли он катастрофы или самовозгорания самолета, думал ли о том, что может остаться слепым. Ни слова о паническом страхе или о боли…
«Он с детства такой. Никогда не жаловался».
— Можно напроситься на «Пароход» к обеду? — спросил у Жиля нагруженный пакетами Давид, выходя из магазина.
— Там тебе всегда рады, ты это прекрасно знаешь.
— Я взял детям соленых сливочных карамелек. Софи одобрит?
— Софи… — со вздохом повторил Жиль.
Давид с интересом посмотрел на него, но момент для расспросов был неподходящий — подошел Альбан.
— Знаешь, твой зять — симпатичный парень.
— А что я тебе говорил? Он тебя убедил?
— Ты опять бежишь впереди паровоза! Жан-Поль рассказал мне много интересного. А еще просил передать, что твоя сестра приглашает тебя на обед. У нее сегодня запеченный бараний окорок.
— Я уже решил — отобедаю у вас. Ничего не поделаешь — привык быть нахлебником!
— Если ты намереваешься, уходя, прихватить с собой наш фамильный сервиз, на пощаду Жо не рассчитывай! Кстати, ты пойдешь с нами на пляж? Жены и дети нас там ждут.
—На пляже? На это способны только парижане! Скоро Рождество, на улице три градуса тепла и собирается дождь, но если вы настаиваете…
Они сложили свои покупки в багажник сиреневого «твинго» и втроем направились к казино.
— Как думаете, какое кольцо мне подарить Валентине? — серьезным тоном спросил Альбан.
Он размышлял об этом несколько дней, но так ничего и не решил.
— Пусть выскажется профессионал, — сказал Давид, указывая на Жиля. — Я холостяк и в таких тонкостях не разбираюсь.
— Все зависит от суммы, которую ты готов потратить. И от вкусов Валентины, конечно. У нее есть любимый камень? Софи, к моему несчастью, всем камням предпочитает бриллианты. Это разорительно!
— Валентина почти не носит украшений, — заметил Альбан.
— Она их не любит или у нее их просто нет?
—Думаю, и то и другое. У нее есть цепочка с кулончиком, которую она почти не снимает.
— Значит, Валентина, видимо, этого не любит. Сейчас полно самых разных недорогих украшений, она могла бы себе что-нибудь купить, если бы хотела. Лучше всего поговорить с ней, а, Альбан? В конце концов, вы не устраиваете классическую свадьбу, поэтому нет необходимости соблюдать все традиции. Единственное, без чего не обойтись — обручальные кольца.
— Это моя забота, — радостно вмешался Давид. — Валентина попросила меня быть ее свидетелем.
— Почему ты? У нее нет друзей?
—Мы приглашаем очень мало гостей, — уточнил Альбан. — А у меня уже есть два свидетеля.
— И кто же это? — желчно поинтересовался Жиль.
— Мои братья, конечно!
—А я уж было испугался…
Спустившись на пляж, они издалека увидели носившихся у кромки воды детей. Малори с Валентиной, взявшись под руку, следовали за ними.
— Значит, Софи не поехала, — констатировал Жиль. — Решила подольше поваляться в постели.
И он широкими тяжеловатыми шагами поспешил к детям, делая угрожающие знаки Полю и Луи, которые пытались столкнуть сестру в воду.
— Ему не помешало бы сесть на диету, — заметил Давид, проводив Жиля взглядом. — Мне показалось, что у твоего старшего брата проблемы с женой. Я прав?
— Софи временами бывает утомительна, — лаконично ответил Альбан.
— И все так же не выносит Валентину, да?
— Они не слишком симпатизируют друг другу, это правда.
— Остальные «пассажиры» от этого не страдают?
— Надеюсь, что нет. Мне так хочется, чтобы все было хорошо!
Под внимательным взглядом Давида он тут же пожалел о своей несдержанности.
— В твоей жизни все складывается хорошо, Альбан. Ты женишься на прекрасной девушке, скоро станешь отцом, отремонтируешь дом своего детства, на горизонте — хорошая работа… Чего же тебе не хватает?
Очень далеко от них Валентина и Малори медленно шли по сухому песку. Было время прилива, и Жиль играл с детьми у самой воды. Альбан довольно долго смотрел на море. Ему очень хотелось рассказать Давиду о своих сомнениях, поговорить о своей семье с кем-то, кто не носил бы фамилию Эсперандье.
—У нас с братьями появилась небольшая проблема, — начал он.
Взяв Давида за руку, Альбан повернул его лицом к себе.
— Мы нашли кое-какие старые документы, и всплыли странные факты.
— Что ты имеешь в виду?
— М-м-м… оказывается, наша мать была душевнобольной.
Реакции, на которую рассчитывал Альбан, не последовало. Давид молчал.
— У нее была шизофрения, — уточнил Альбан.
— Правда?
Они остановились, встав спиной к ветру. Альбан поднял воротник куртки.
— Похоже, тебя это не удивляет.
—Удивляет. Но я почти не виделся с твоей матерью.
— Если честно, мы тоже. Поразмыслив, мы с братьями поняли это. С нами рядом всегда были Жо и Антуан. Иногда отец, но он много работал. Что до Марг… мамы, ее словно бы и не было дома, хотя она точно там была.
