В комнате ожидания Аксель и Констан увидели уже приехавших Грейс и Дугласа. Во время объятий и поцелуев Аксель, оказавшись перед братом, процедила сквозь зубы:
— А ты не подходи и не обращайся ко мне. Ясно?
— Какая муха тебя укусила? Ты…
Он замер, сообразив, в чем дело, и с укором взглянул на Констана.
— Понятно, — только и сказал он.
— Мне кажется, тебе ничего не понятно!
Поскольку в этот момент за ними пришли, чтобы проводить к нотариусу, у них не было возможности продолжить выяснение отношений.
Господин Шамар был мужчиной в возрасте и из-за того, что был очень крупным, держался несколько напыщенно. Он заговорил с ними елейным голосом и пригласил расположиться за овальным мраморным столом, на котором лежал бархатный выцветший футлярчик, конверт из крафт-бумаги и три листа с отпечатанным на них текстом.
— Сегодня нам предстоит лишь ознакомиться с завещанием месье Монтгомери, чтобы вы были осведомлены о его распоряжениях, впрочем, достаточно простых. Речь идет о завещании удостоверенном, а не написанном собственноручно. Это означает, что оно было составлено здесь, в конторе, в присутствии двух свидетелей.
Он выдержал короткую паузу, оглядел всех членов семьи и продолжил:
— Доля имущества, которой можно свободно распоряжаться и которую месье Монтгомери мог распределить по своему усмотрению, полностью отписана его внучке, Аксель Монтгомери. Эта доля составляет треть всего наследства. Две оставшиеся трети разделены равным образом между, с одной стороны, его сыном, Констаном Монтгомери, и, с другой стороны, его внуками, Аксель и Дугласом Монтгомери, которые наследуют часть своего покойного отца Норбера.
На этот раз он замолчал на более длительное время, чтобы у клиентов было время осознать то, о чем он только что объявил.
— Отдельный дар был сделан госпоже Грейс Монтгомери.
Он взял бархатный футляр и положил его перед Грейс, но руки не убрал, словно желая воспрепятствовать попытке его открыть.
— Содержащийся здесь предмет является личным, а его ничтожная стоимость предварительно вычтена из доли имущества. Я составил акт о завещанном имуществе, который наследники должны подписать.
Его взгляд последовательно останавливался на Аксель, Дугласе и Констане.
— Если ни у кого нет возражений…
В наступившей тишине он убрал руку, и Грейс взяла футляр, который тут же положила в сумку.
Далее он раздал три листа, подождал, пока они будут подписаны, и снова заговорил:
— Оценка недвижимого имущества потребует определенного времени ввиду недавнего повышения цен на рынке. Поэтому мы встретимся позже, но в вашем присутствии, мадам, я не нуждаюсь, необходимо только присутствие мадемуазель и этих двух месье. Будет рассматриваться вопрос о доле участия относительно конюшни, должна быть также составлена опись мебели. Есть ко мне вопросы?
Дуглас поерзал на стуле и пробормотал:
— Я не вполне понял, что означает…
Он не закончил и сделал бессильный жест.
— Так, понимаю, — сказал нотариус с любезной улыбкой. — В процентах будет яснее. Треть Констана составит тридцать три процента. Из трети, которую вы делите с Аксель, на каждого приходится почти семнадцать процентов. И дополнительная треть Аксель составит тридцать три процента, которые добавляются к ее семнадцати процентам, в целом получается около пятидесяти процентов.
Он беспристрастно ожидал реакции Дугласа, но тот лишь покачал головой. После паузы Грейс поднялась первой и, пока нотариус провожал их до выхода, тихонько спросила:
— Не было никакого письма, ничего?
— Нет, мадам, только украшение, которое я вам передал.
Она поблагодарила его кивком головы и проследовала за другими к лифту. Из здания они вышли вместе, но на тротуаре в замешательстве остановились. Через минуту Констан прервал молчание.
— Ну что ж, обошлось без неожиданностей, правда? Я считаю, что папа все сделал лучшим образом.
Грейс, казалось, была поглощена своими мыслями, а Дуглас по-прежнему стоял с поникшей головой. Аксель раскрыла зонтик, потому что моросящий дождь не прекращался.
— Я провожу Грейс до гостиницы, — объявила Аксель Констану. — Ты можешь сесть на поезд или скоростную электричку, чтобы вернуться домой. Ромен в конюшне, но он приедет за тобой на вокзал, я его предупредила. Нужно будет только позвонить ему. У тебя мобильный с собой?
— Да-да, не волнуйся. Но если у Дуга нет никаких планов, мы могли бы перекусить в районе Сен-Дазара
[8]
.
Дуглас кивнул головой, не отрывая глаз от асфальта. Он, очевидно, не хотел встречаться взглядом с сестрой.
— Прекрасно, — сказала она Констану. — Удачно провести вечер!
Она взяла Грейс под руку и повела к машине.
— Что происходит с твоим братом? Ты с ним не разговариваешь? — заволновалась двоюродная бабушка.
— Не сейчас. Прежде нам нужно объясниться.
— Что-то в связи с наследством?
— Нет. В этом плане мне не на что жаловаться, наоборот. Бен очень завысил мою долю, скорее Дуг должен чувствовать себя потерпевшей стороной.
Она осознавала это, но тяжелое чувство не проходило. Известие о том, что Дуглас сделал Макассару несколько месяцев назад, так возмутило ее, что во время переговоров у нотариуса она смотрела на брата как на ничтожество. Однако Дуг, узнав волю Бена, смолчал. Он получил самую малую часть наследства, тот минимум, который дед не мог у него отнять, но смирился с этим без возражений.
«Как бы я реагировала на его месте? — думала она. — Не знаю, не знаю. Как и не могу представить, что сделаю что-то подобное… И это у Бена, с конем, родившимся на нашем конезаводе и носящем цвета Монтгомери! Очевидно, в тот момент Дуг считал себя изгоем. Конечно, у него было желание отомстить, к тому же он остался без гроша, в отчаянном положении. Но вводить наркотик Макассару… От одной только мысли об этом я схожу с ума, ведь он мог впрыснуть слишком большую дозу и убить лошадь!»
— Кажется, мы прошли твою машину, — заметила Грейс.
Они повернули назад и вскоре увидели «альфу». Поскольку Грейс настаивала на том, чтобы перед ужином зайти в гостиницу, им пришлось целый час пробираться в сумасшедшем потоке автомобилей, пока они наконец добрались до улицы де Бо-Зар, где Аксель еще двадцать минут не могла найти место для машины.
Через администратора Грейс велела принести им в номер бутылку «Лоран-Перье» и бутерброды.
— Я так устала за целый день, а лучшего тонизирующего, чем шампанское, я не знаю. К тому же что еще пить в Париже!
Она скрылась в ванной, откуда вышла босой и в шелковом халате.
