Констан вздрогнул и отвернулся от фотографий.
* * *
— Как видишь, это было стремительное путешествие! — усмехнулась Кэтлин.
Даже макияж не мог скрыть, какое у нее усталое, вытянувшееся лицо. Мать взглянула на нее с недоумением, потом все же решилась задать вопрос:
— Уж не разочаровал ли тебя Оливье, дорогая?
— Разочаровал? Скорее оскорбил!
Это была не первая ее неудача с мужчинами, но в сорок лет Кэтлин воспринимала поражение не так легко, как в тридцать.
— У меня были сомнения на его счет, — вновь заговорила она, — и я разорвала отношения. Но он так обаятелен, что я попалась, как начинающая!
— Начинающая в чем? — спросила Грейс спокойным тоном.
— Ой, мама! У меня было множество любовников, и ты это прекрасно знаешь.
Ее мать едва заметно нахмурила брови, но тут же расплылась в ослепительной улыбке.
— Ты любишь жизнь, дорогая, никто тебя за это не упрекнет.
Грейс никогда не читала дочери нравоучений: она довольствовалась тем, что выслушивала редкие откровения, не вынося суждения.
— С Оливье, — продолжала Кэтлин, — я считала себя достаточно опытной, чтобы избежать ловушек.
— Какого рода?
— Когда я объявила ему об отставке, он уехал, прихватив один из моих браслетов. Неважно какой, сама понимаешь. Но у него, должно быть, возникли сложности с перепродажей, или он хорошенько подумал… Короче говоря, через два дня он мне перезвонил и сообщил, что, к его великому удивлению, он только что обнаружил украшение в одном из своих карманов.
— Замечательный ход! — оценила Грейс. — И он назначил тебе свидание, чтобы вернуть браслет?
— Мы выпили в «Гренадере». «Кровавая Мэри», затем еще что-то… Закончилось ужином там же, а потом…
Томным жестом она отбросила прядь со лба.
— Сеанс «фокусов», пламенные уверения, и наутро мы уже обсуждаем романтическое путешествие. Неприятный случай с браслетом остался в прошлом! В прошлом настолько, что Оливье мне объясняет, будто финансировать поездку должна полностью я. Билеты на самолет, гостиницы, рестораны и все остальное, желательно категории люкс: чего ради отказывать себе в чем-то? По его словам, я чего-то недопонимаю. Мы живем в современном мире, и какая разница, кто платит — мужчина или женщина? Сознаюсь, я почти согласилась и опомнилась только в зале при посадке, за полчаса до отплытия, когда увидела, как он уставился на какую-то киску, ужасно одетую и едва достигшую половой зрелости. Я собрала остатки гордости и покинула его прямо там. Конец истории.
Она повернулась к одной из балконных дверей и погрузилась в созерцание пейзажа, размытого дождем. День был достаточно мрачным, и Грейс развела огонь в камине, но он погас, потому что ни одна из них не дала себе труда подбросить дров.
— Какое ужасное лето! — вздохнула Кэтлин. — И никаких планов…
— Оставайся здесь сколько захочешь, дорогая. Небольшой отдых тебе не повредит.
— Отдых! Но я ничего не делаю, мама, я не устала!
Однако ее лицо говорило о другом.
— Послушай, — вздохнула Кэтлин, — это чудесное поместье, и все эти сосунки-жеребята на лужайках умилительны, но, боюсь, я умру со скуки, если задержусь здесь. Честно говоря, не представляю, как ты живешь тут круглый год.
— Я нахожу себе занятие, — ответила Грейс лукаво.
Кэтлин с любопытством посмотрела на нее, потом сменила тему:
— Бен скоро вернется?
— Он уехал, чтобы посидеть у постели травмированного наездника, но сезон должен завершить с нами. Ты же его знаешь: с одной стороны, он изнывает без своей конюшни, с другой — хотел бы, чтобы Аксель решала проблемы самостоятельно.
— Так он что, вывел ее на первый план?
— Вместе со всей сопутствующей работой. Ему скоро семьдесят семь, пора чем-то пожертвовать.
— Тебе бы хотелось, чтобы он отдыхал, и желательно здесь, не так ли?
Грейс неопределенно улыбнулась, покачивая головой. Имя удивительно ей подходило: каждый ее жест был полон непринужденности и изысканности. Именно от нее Кэтлин унаследовала свою элегантность — и врожденную, и старательно культивируемую.
— Дождливое время идет тебе на пользу, мама, ты в прекрасной форме.
— Спасибо, дорогая. К сожалению, я не могу ответить тебе тем же, и это меня огорчает. Почему бы тебе не побыть на солнышке, чтобы отвлечься от таких мыслей? А может, и чтобы познакомиться с кем-нибудь?
— У меня не этим занята голова. Побуду несколько дней с вами, потом определюсь. Я так мечтала о путешествии в Японию, но…
Она вновь бросила взгляд за окно. Ее существование становилось бесцветным. Как же так случилось? Слишком много козырей на руках в начале и слишком много требований впоследствии?
— Мама, ты всегда вела примерную жизнь? Ты родилась послушной, рассудительной, всем довольной?
— «Нет» на все твои вопросы, Кэт. Но…
Грейс подняла глаза на дочь, на секунду засомневалась, потом улыбнулась.
— В юности я делала глупости, как и все. И уверяю тебя, нисколько об этом не жалею.
Последние слова, произнесенные медленно и проникновенно, напоминали признание или клятву. Какое-то мгновение Кэтлин размышляла, благоприятен ли момент, должна ли она наконец затронуть запретную тему — порой подразумеваемую, но никогда не упоминаемую.
— Чашка ароматного чая приветствуется! — воскликнул Джервис, входя в гостиную.
Его плащ был мокрым, фуражка тоже, но при этом он сиял.
— Представьте себе, я помог загнать заводских кобыл, — продолжил он, очень довольный собой.
Кэтлин и Грейс одновременно взглянули на его резиновые сапоги, все в грязи, от которых на ковре пастельных тонов остались ужасные следы.
— Ты становишься настоящим владельцем земли, — с иронией заметила Кэтлин.
— О, это только ради того, чтобы увидеть, что не приемлет в этом деле Дуглас, — возразил Джервис.
Дочь с удивлением взглянула на него.
— Судьба Дугласа тебя действительно интересует?
— Полагаю, что это большая заноза в пятке Бена, и мы должны найти пинцет, чтобы ее вынуть.
Как всегда, все сводилось к Бенедикту!
— Если бы Бена не было, о чем бы мы и говорили! — фальшиво засмеялась Кэтлин, поскольку именно она первой сделала его центральной темой разговоров.
— О дожде и хорошей погоде, думаю, — невозмутимо ответил Джервис.
Грейс снисходительно хмыкнула, потом поднялась, чтобы пойти за подносом с чаем.
* * *
Антонен был обязан спасением только своей счастливой звезде. Перелом таза, вывих плеча, сломанные ребра и растяжение запястья были незначительным злом по сравнению с тем, что могло с ним случиться. Следовало признать, что ему повезло.
