Опять удовлетворенный смешок, опять тишина, которую Ксавье нарушил первым:
— И что он на сорок лет моложе.
Отец бросил на него разгневанный взгляд, но Ксавье уже завелся:
— Поскольку нам повезло и среди нас есть профессионал, лучше спросим его мнение, чем слушать твои глупости.
Не обращая внимания на отца, он повернулся к Антонену с ободряющей улыбкой.
— Как во всех сложных профессиях, — ни на кого не глядя, медленно ответил Антонен, — есть много призванных и очень мало избранных. Обезьянки часто становятся конюхами, потому что беговой лошадью не так просто управлять, как мотороллером. Известные наездники, те, которые состоялись, все — насколько я знаю — очень умны.
Насколько насыщен оттенками был ответ, настолько непроницаемым было лицо Антонена. Анриетта поставила малиновое суфле и воспользовалась моментом, чтобы положить руку ему на плечо.
— Это очень низкокалорийное, даже при диете.
Она предположила, что он, должно быть, следит за своим весом, к тому же Жан отбил у него аппетит. Антонен поблагодарил ее кивком головы, но губ не разжал. По крайней мере он не вспыхнул из-за пустяка, даже если и был рассержен, что действительно подтверждало ум и самообладание.
Аксель отказалась от кофе и засобиралась домой под предлогом, что устала за день. Ясно было, что она спешит уйти, чувствуя себя неловко. Тем не менее она с натянутой улыбкой поблагодарила Жана.
— Я тоже ухожу, я тебе позвоню, — прошептал Ксавье, чмокая мать в шею.
Анриетта предоставила Жану проводить всех троих до входной двери и начала собирать тарелки.
— Ну и наглец этот наездник!
Возвратившись, ее муж закурил сигару, на что у него до сих пор не было времени.
— Ты обращался с ним довольно презрительно, — только и сказала она в ответ.
— Ты шутишь? Это всего лишь служащий Монтгомери, которые и сами-то оказывают мне услуги за плату. Я пригласил его в дом, он должен был чувствовать себя польщенным!
— Чем?
Вопрос остался без ответа. Пожав плечами, Стауб уселся в кресло, вытянул ноги, закинул голову и стал созерцать звезды. Увидев мужа вот так развалившимся, Анриетта внезапно почувствовала желание сказать ему что-то неприятное.
— Во всяком случае, ты хоть одного осчастливил! Ксавье совершенно очарован Аксель. Похоже, они хорошо понимают друг друга. И, честно говоря, они вовсе неплохая пара…
Краем глаза она отметила его недовольство, но у нее не было времени потешиться этим.
— Такая девушка, как она, даже не взглянет на такое ничтожество, как он, — проворчал он.
— Это твой сын, Жан, и тебе не следовало бы говорить о нем в таком тоне.
— Это и твой сын! — со злостью выкрикнул он. — И если бы ты его так не опекала, не баловала, не превозносила, я мог бы из него кое-что сделать! Иногда я спрашиваю себя, не настраиваешь ли ты его против меня, чтобы покрепче привязать к своим юбкам. Но только тебе не повезло, он выпутался из них, как только смог, убежденный, что сразу же покажет себя. В конечном итоге, он годами прозябает, барабаня на своем компьютере, и ты хочешь, чтобы я гордился им? Конечно, нет, мне стыдно!
Бросив сигару в салатницу, он поднялся и быстро вышел из сада. Анриетта подождала, пока огни в доме один за другим погаснут. Сейчас она примется убирать, долго и тщательно, пока не убедится, что Жан заснул, и тогда тоже поднимется. Когда он нервничает, то принимает снотворное, а сегодня он, несомненно, сделает это.
В салатнице, потрескивая, догорал окурок. Она смотрела, не замечая, на отвратительное месиво из соуса и табачных листьев. А что, если Жан прав? Была ли она абсолютно невиновна в неприятии, которое Ксавье высказывал по отношению к отцу, причем начиная с подросткового возраста?
«Нет, дело не во мне. Наоборот, я сделала все, чтобы они понимали друг друга. Но Жан переборщил с разговорами, он хотел заставить сына разделить его убеждения и вкус к власти. Ксавье мечтал о другом, и это его право. Кстати, он вполне преуспевает со своей фирмой, он не прозябает».
Она отмахнулась от ночной бабочки. Черт побери, как ей надоел этот искусственный сад! Надоела прихоть Жана с беговыми лошадями, надоела его игривость при виде смазливой мордашки, надоело его презрение. Она собрала столовые приборы, швырнула их в салатницу и услышала сухой щелчок — это треснул фарфор.
Стоя у неубранного стола, она тщетно пыталась утереть слезы, бегущие ручьем.
5
Теперь Констан почти не спал. Десять раз за ночь он поднимался, чтобы обойти конюшни, проверить замок на воротах, взглянуть на большой двор на противоположной стороне улицы.
Он чуть было не попросил организовать охрану, но вовремя спохватился. Если Дуглас снова придет, он один хотел знать об этом.
По традиции лучшие лошади находились в малом дворе, поближе к дому, чтобы легче было за ними наблюдать, однако Констан не питал никаких иллюзий относительно их безопасности. Сюда мог проникнуть кто угодно, и Дуглас доказал это. Даже не имея ключа, можно было, к примеру, перелезть через ограду со стороны леса.
Разумеется, такой опасности подвергались все конюшни Мезон-Лаффита, невозможно было превратить их в крепость или нанять ночных сторожей. Поэтому Констан решил, в нарушение запрета Бенедикта, купить собаку. Когда она будет здесь, он наконец сможет спать спокойно. Уж лучше ссора с отцом, чем существование без сна.
Этой ночью Констан укрепился в своем решении. Он больше не мог бродить в пижаме среди стойл, падая от усталости. Скоро вместо него вахту будет нести сторожевой пес: достаточно будет соорудить ему будку и поставить ее в стратегически правильно выбранном месте.
Учитывая, что здесь запасены тонны соломы, удобная постель собаке обеспечена!
Когда он заметил неподвижный силуэт на самом углу дома, то сначала подумал, что ему это привиделось. А потом почувствовал, как сердце забилось в груди. Он застыл, перестав даже дышать. Непрошеный гость тоже не двигался, повернувшись к нему спиной и разглядывая окна дома.
Знакомый рост и телосложение, светлые волосы, белым пятном выделяющиеся в свете луны.
— Дуглас, — позвал Констан вполголоса.
Тот подскочил и резко развернулся.
— Черт, это ты? Я тебя не слышал. Браво! В прошлый раз я вычислил тебя издалека…
Констану понадобилось какое-то время, чтобы понять, что это означает, и он почувствовал себя идиотом.
— В любом случае, Дуг, следующего раза не будет. Ты не должен приходить сюда, ясно?
Единственным ответом была насмешливая улыбка молодого человека.
— На кого ты хотел совершить покушение сегодня? — прорычал Констан. — На Жазона, потому что он победил в больших соревнованиях? На Макассара, чтобы окончательно его уничтожить? На Артиста? На Федерал-Экс- пресса, который начинает вытеснять конкурентов? Ты приготовился сделать еще какую-то гадость, к примеру перерезать сухожилие?
