Через минуту юная секретарша внесла подносик с двумя чашками кофе.
— Анатолий Михайлович, — размешивая ложечкой сахар, приступила я к разговору. — Ответьте мне, пожалуйста, на очень деликатный вопрос. Я заранее прошу у вас за него прощения. Чем больна ваша жена? — При этих словах лицо Лещинского болезненно исказилось. Я увидела, какие страдания ему доставляют расспросы о состоянии здоровья его жены. Поэтому как можно более мягко добавила: — Поймите, я спрашиваю не из простого любопытства. Мне необходимо это знать в интересах расследования, которое я веду. Поверьте, я не стану использовать эту информацию не по назначению.
— Я понимаю, но все же… Я очень беспокоюсь за жену. И не хочу, чтобы ее тревожили понапрасну. Зачем она вам понадобилась?
— Я пока не могу вам сказать. Но если ваша жена ни при чем, я обещаю, что ничем ей не наврежу.
— Ни при чем? Вы что же, полагаете, что Елена может быть замешана в убийстве? Да вы с ума сошли!
— Анатолий Михайлович, дорогой, поймите: в таком деле я вынуждена подозревать всех и каждого. Я не могу себе позволить кого-то пропустить. Даже если этот человек мне глубоко симпатичен.
Последняя фраза смягчила выражение лица Лещинского; он на некоторое время задумался, потом произнес:
— Хорошо, я вам скажу. У Елены были проблемы со здоровьем из области гинекологии. Я не стану уточнять, какое именно заболевание, да это не столь важно, но болезнь была очень серьезной, и требовалось хирургическое вмешательство. Для этого, как вы понимаете, мне нужны были деньги, и я их достал. Елену прооперировали. Ей удалили матку. Это было необходимо. Она ужасно переживала. Она и до операции была в подавленном состоянии и все время плакала, хотя я пытался ее утешить, как мог. А уж после операции на нее было просто страшно смотреть. Она не могла смириться с мыслью, что не сможет иметь детей. Это было страшным ударом для нее, для нас обоих. По прошествии времени ей стало казаться, что она утратила привлекательность как женщина. Я уверял ее, что по-прежнему люблю ее, но она не верила. Дальше стало еще хуже. Она начала закатывать истерики. Ни одного дня не обходилось без этого. Я нашел хорошего врача. Он посоветовал нам сменить обстановку, съездить на курорт. После этой поездки состояние Елены улучшилось, но ненадолго. Потом опять начались истерики. Она плакала, кричала, что никому не нужна, что никто ее не любит, что жизнь прожита зря, и в конце концов впала в состояние депрессии. Пришлось обратиться к психоаналитику. Тот сказал, что в принципе ничего страшного нет, что это не психоз, просто очень сильно расшатались нервы. Назначил лечение. Елена прошла полный курс. Теперь ей гораздо лучше, ничего подобного больше не повторяется. Но все равно я очень за нее беспокоюсь. Теперь вы понимаете, почему я стараюсь оберегать ее от малейших треволнений. Жена мне очень дорога, ведь мы с ней одни на свете, больше у нас никого нет. Заботиться о ней — смысл моей жизни. Ее спокойствие — вот что для меня главное. О себе я уж не говорю! — Лещинский махнул рукой и замолчал.
Я была признательна ему за откровенность.
— Анатолий Михайлович, — тихо спросила я, помолчав, — а почему бы вам с Еленой не усыновить ребенка?
— Я хотел, но сперва здоровье Елены не позволяло. Представьте сами, в таком состоянии ей еще и ребенка доверить! Она бы не справилась. А потом, когда все стабилизировалось, я ей предложил, но она отказалась. Сказала, что уж если родного ребенка нет, то чужой ей не нужен. Такой уж у нее характер. Не очень легкий, конечно, но что поделаешь.
Я сочувственно покачала головой.
— Вы только не подумайте, — замахал руками Лещинский, — будто Леночка мне в тягость! Ничего подобного! Я ее очень люблю, я уже много раз говорил это и еще могу повторить! Да я без нее себе жизни не представляю! И никого другого мне не надо! Если бы с ней не дай бог что-нибудь случилось, я бы просто не вынес.
— Анатолий Михайлович, скажите откровенно, Елена никогда не говорила вам о том, что ненавидит Мясникова до такой степени, что готова его убить?
— Да что вы такое говорите, Татьяна? — На висках у Лещинского набухли вены. — Елена не способна на убийство!
— Я понимаю, что вас шокирует мой вопрос, но, поверьте, очень часто бывает так, что иного человека, казалось бы, невозможно заподозрить в преступлении, но потом выясняется, что это сделал именно он. Я не утверждаю, что ваша жена — преступница, но очень вас прошу быть со мной предельно искренним. Это очень важно.
Анатолий потер лоб, вздохнул, а потом сказал:
— Нет, это невозможно! Елена, конечно, не питала любви к Виктору, да я и сам не любил его, даже ненавидел, как вы знаете. Но она ни разу не намекнула на убийство. Не буду от вас скрывать, я желал ему смерти, но это было давно, в ту пору, когда он отказался мне помочь. Потом я поостыл, с Еленой все закончилось более или менее благополучно, и я забыл обиду. Именно забыл, а не простил. И потом, подумайте, мог ли я так рисковать? А что стало бы с Еленочкой, если бы меня посадили в тюрьму? Разве я могу так жестоко с ней поступить? Бог с ним, с Виктором, он, конечно, был сволочью, но я ему теперь не судья. В конце концов он все-таки получил свое! Но это сделал не я!
Пожалуй, главным аргументом, почему Лещинский не мог убить Мясникова, являлась именно мысль о том, что будет с его женой после разоблачения. Нет, я была права, Анатолий здесь ни при чем. Но с его женой я все же побеседую.
— Анатолий Михайлович, у меня к вам последний вопрос: кто делал Елене операцию?
— Господи, да зачем вам это знать? При чем здесь этот человек? Это в высшей степени уважаемая женщина, не хватало еще, чтобы у нее были проблемы из-за всего этого!
— Анатолий Михайлович! Вы же понимаете, что я все равно это узнаю. Не добавляйте мне хлопот, у меня и так их достаточно. Назовите имя врача — и все.
Лещинский вздохнул в очередной раз и вытер со лба пот.
— Ну, хорошо! Но вы должны мне обещать, что этот человек не пострадает из-за меня!
— Ну, конечно, нет, дорогой Анатолий Михайлович! Зачем же мне причинять ему неприятности? — Я мило улыбнулась и посмотрела на Анатолия абсолютно честными глазами.
— Это профессор Малиновская Александра Петровна.
— Вам ее кто-то рекомендовал?
— Это тоже вам необходимо знать?
— Да! — твердо ответила я.
— Это мать Людмилы Колосовой. Собственно, со знакомства с этой женщиной и началась наша дружба с ними. Люда в то время только встречалась с Олегом. Мы стали поддерживать с ними приятельские отношения. Потом Люда и Олег поженились. Как-то раз, когда они были у нас в гостях, неожиданно приехал Виктор. Я их познакомил. Виктор сразу заметил, что Олег умный и деловой парень. Как-то пригласил их к себе в гости. Люда и Ирина понравились друг другу, они стали дружить семьями. Впоследствии Олег стал компаньоном Виктора в бизнесе. Правда, младшим. Хотя, если честно, он сделал для фирмы гораздо больше.
